Мастер усмехнулся:
- Нет, дружок! С этой саблей Ахмедбек не расстанется. Она пожалована ему самим эмиром Саид Алимханом. А война... Пусть он сам воюет за эмира. Обойдутся без меня.
- Хорошая сабля, - заметил Саттар. - Я видел ее в доме Ахмедбека, когда помогал выбивать пыль из ковров. Она висела в его комнате.
Сабля и в самом деле была хороша. Вызолоченные блестящие ножны обвивала полоска голубой эмали. Эфес был выточен из слоновой кости лимонного цвета и венчался головой дракона с рубиновыми глазами. Перекрестье смотрело вниз серебряной головой Медузы Горгоны, обвитой змеями.
- Все дело тут в клинке, - тихо проговорил Умар.
- Покажите, пожалуйста, Умар-ата, - попросил Саттар. - Я не видел клинка. Хотел один раз вынуть его и посмотреть, а сын Ахмедбека Наруз накинулся на меня с кулаками.
Умар взялся за эфес, вытащил клинок и подал его парнишке.
- Смотри, - сказал он.
Клинок был странный: лишь чуть-чуть поуже ножен и весь покрыт чернью по серебру. Серебряный клинок? Но таких не бывает! На конце он расширялся наподобие турецкой елмани.
Саттар внимательно оглядел оружие и презрительно скривил губы.
- Что, не нравится? - с усмешкой спросил Умар.
- Им и не зарубишь... Смотрите, совсем тупой, - и парнишка провел пальцем по лезвию. - Его отточить надо.
- А это и не клинок, - рассмеялся Умар.
- Как не клинок?
- А вот так. Это - вторые ножны. Дай-ка сюда! Тут секрет есть. Гляди...
Умар нажал пальцем на едва заметную в голове дракона пластиночку и быстро выхватил из ножен уже настоящий клинок. Тонкий, гибкий, змеевидный, он блеснул в руке, подобно голубой молнии.
Глаза у Саттара округлились. Он стоял, полуоткрыв рот, очарованный чудом.
Умар ласково провел рукой по клинку, разделанному под синь, покрытому жемчужно-матовым орнаментом и тонкой золотой насечкой.
- Турки, видать, этот клинок делали, - проговорил Саттар. - А сталь, видно, дамасская. Бахрам говорил, что в Турции большие мастера есть.
- Ничего твой Бахрам не понимает, - ответил Умар. - А я вот что скажу тебе: делал этот клинок урус, великий мастер Иван Бушуй. Есть железные горы в России - Урал. А в тех горах - город Златоуст. Вот в городе железных мастеров Златоусте и жил Иван Бушуй. Он давно уже помер. А какой был мудрый мастер! Какой булат варил он! Получше дамасского. Он варил булат и струйчатый, и букетный, и полосовой, и волновой. Всякий. И клинок он выковал. А я рисовку делал, чеканил. Видишь, какая? Каждую золотую ниточку разглядеть можно. Рукоятку тоже я резал, по заказу эмира. Потом клинок отвезли в Стамбул, и тамошние оружейники сделали к нему первые ножны, а в Дагестане, в ауле Кубачи, вторые. И получился клинок с секретом. А ты говоришь - Бахрам, Бахрам! Что толку в твоем Бахраме...
Саттар молчал, не отводя взгляда от клинка. Немного погодя он спросил:
- Умар-ата! А зачем бек привез вам клинок?
- Тебе все надо знать? Плов поел?
- Ага.
- А теперь беги домой! Я тут и без тебя разберусь.
Анзират примостилась по левую руку отца на полу и молча стала наблюдать за его работой.
Умар выполнил заказ в срок. Но за клинком никто не явился.
С наступлением темноты битва закипела с новой силой. Кровавый бой у городских стен гремел всю ночь, а когда в небе растворились последние звезды, горожане увидели над эмирским дворцом развевавшееся на ветру красное полотнище.
Эмиру бухарскому Саиду Алимхану удалось бежать от мести народа. Его сопровождала личная свита и в ее составе Ахмедбек со своим телохранителем Бахрамом.
За эмиром тянулся обоз. Верблюды и арбы были нагружены бесценными сокровищами.
Ахмедбек в спешке забыл не только клинок, который остался у чеканщика Умара Максумова, но и единственного наследника - сына, тринадцатилетнего Наруза Ахмеда.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Однажды ранней весной тридцать первого года, когда торговый инспектор Наруз Ахмед, собираясь в очередную командировку, торопился домой, чтобы захватить кое-что на дорогу, в одном из кривых переулков путь ему преградил незнакомый старик. Седая борода его простиралась до поясного платка, сухая маленькая голова, отяжеленная пышной чалмой, тряслась, запавшие глаза, спрятанные в морщинах, кололи, точно острое шило. В руке он держал длинную суковатую палку.
- Да обессмертит аллах твое имя, благородный Наруз Ахмед! Да ниспошлет он тебе здоровья, да продлит до бесконечности твои годы, - проговорил старик дребезжащим голосом.
- Здравствуйте! - удивленно ответил Наруз Ахмед, настороженно всматриваясь в незнакомое лицо. - Откуда вам известно мое имя?
- Твое имя известно мне, и я произношу его с благоговением...
Что-то отдаленно знакомое мелькнуло в памяти Наруза Ахмеда, но он не хотел заводить разговор с этим странным и подозрительным старцем.
- Не говорите загадками, эта. Я вас не знаю.
- Меня ты мог забыть, но не может сын забыть отца, храбрейшего из храбрых Ахмедбека.
Наруз Ахмед вздрогнул и машинально оглянулся.
- Тсс... - строго предупредил он и приложил палец к губам. Теперь он понял, зачем обратился к нему старик. - Кто разрешил вам тревожить покой умерших? Зачем вспоминать тех, кто по воле всевышнего покинул нас, грешных?..
- Пути аллаха неисповедимы. Забудем это имя, да живет оно в веках, тут старик хихикнул, и бесчисленные морщинки на его сухом и желтом, как пергамент, лице мгновенно зашевелились, запрыгали.
- Но я тебя с трудом узнал. Ты стал другой. Другая одежда...
- Одежду можно сменить, - прервал его Наруз Ахмед, - а сердце никогда...
- Мудрые слова. Приятно слышать ответ, достойный правоверного, одобрил старик и тихо добавил: - Ты должен быть там, где скучает в одиночестве твоя вторая жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13