Или хотя бы закончил! Тогда они могли бы уехать
отсюда, придумать какой-нибудь предлог - да просто любой предлог - и
уехать. Можно притвориться, что кто-нибудь из них вдруг заболел. Что
угодно, все что угодно, лишь бы убраться из Франции, пересечь Канал
[имеется в виду пролив Ла-Манш] и - домой, в Шотландию, где они будут в
безопасности!
Она снова поглядела в окно, через двор, на вздымающиеся каменные
стены Главной башни и высокое окно покоев Эдуарда, графа д'Эвро.
Вчера вечером она его ненавидела, но теперь не было в ее сердце
ненависти; там не осталось места ни для чего, кроме страха.
Уткнувшись лицом в ладони, леди Дункан проклинала себя за глупость.
После бесконечно долгой ночи она даже плакать не могла.
Услышав за спиной звук отпираемой двери, она повернулась.
Лэйрд Дункан из Дункана вкатился в спальню. И сразу же помещение
заполнило зловоние каких-то испарений, проникших из только что покинутой
им комнаты. Леди Дункан смотрела на него, не произнося ни слова.
Он словно бы постарел со вчерашнего дня, лицо его стало изможденным и
усталым, в глазах появилось нечто новое, трудноопределимое, однако совсем
ей не понравившееся. Сперва он тоже ничего не сказал, только облизал губы.
Когда лэйрд Дункан наконец заговорил, голос его звучал странно, как у
человека с трудом оправляющегося после глубокого обморока:
- Теперь бояться больше нечего, - сказал он. - Совершенно нечего.

Паства преподобного отца Джеймса Валуа Брайта, викария церкви Святого
Духа, состояла из нескольких сотен обитателей замка д'Эвро. Вследствие
своего поста он являлся виднейшим - если не иерархически, то по положению
в обществе, - священником графства. Не считая, естественно, епископа и
каноников кафедрального собора. Однако сознание этого мало радовало
преподобного отца. Службы его посещались прискорбно мало - особенно по
будням. Конечно же, на воскресную мессу приходило много народа - граф
д'Эвро, пунктуально являвшийся ровно в девять, имел привычку пересчитывать
всех своих домашних. Но по будням он в церкви не бывал, а ведь хорошо
известно - чуть расслабься господин, как то же самое, если не больше,
начинают позволять себе и слуги.
Одно только утешение - леди Элис д'Эвро. Скромная, некрасивая
девушка, лет на двадцать младше своего брата, она во всем была полной ему
противоположностью. Тихая рядом с его громыхающей шумностью, скромная,
стремящаяся держаться в тени - рядом с его доходящей до аляповатости
яркостью, воздержанная во всем - рядом с его постоянными запоями,
целомудренная - рядом...
Тут отец Брайт заставил себя прервать размышления. Нет у него права,
напомнил он себе, на подобные суждения. В конце концов, ведь даже
исповедует графа не он, а епископ.
Кроме того, в данный момент он не должен отвлекаться от молитвы.
Тут он, к крайнему своему изумлению, обнаружил, что уже облачился в
стихарь и паллий и что при этом губы его сами собой механически произносят
слова молитвы.
"Привычка, - подумал он, - может оказаться крайне губительной для
способности к созерцанью".
Отец Брайт окинул взглядом ризницу. Служка, юный сын графа Сен-Брио,
посланный сюда, чтобы завершить формирование из него джентльмена, который
в не столь отдаленном будущем станет королевским губернатором одного из
самых важных графств Бретани, натягивал через голову стихарь. Часы
показывали одиннадцать минут восьмого.
Отец Брайт заставил свои мысли обратиться к Господу и беззвучно
прочел те же самые молитвы облачения, которые только что произносил
автоматически. На этот раз он вкладывал в них всю силу убежденности. Сверх
того он добавил коротенькую молитву, в которой просил у Господа прощения
за минутную рассеянность.
Открыв глаза, он собрался уже было надевать ризу, как дверь ризницы
отворилась, и в нее вошел сэр Пьер, личный секретарь графа.
- Мне необходимо поговорить с вами, отец, - тихо сказал он. И, бросив
взгляд на Де Сен-Брио-младшего, добавил: - С глазу на глаз.
Вообще говоря, отец Брайт устроил бы большой нагоняй любому,
набравшемуся наглости вломиться в ризницу в тот момент, когда он
переодевается к мессе, но ведь сэр Пьер никогда не прервал бы его без
серьезных на то причин. Кивнув, он вышел в коридор, ведущий к алтарю.
- Что такое, Пьер?
- Милорд граф мертв. Убит.
После первоначального потрясения отец Брайт осознал, что новость эта
не столь уж и неожиданна. Похоже, глубоко в мыслях он всегда догадывался,
что граф умрет насильственной смертью задолго до того, как разгульная
жизнь подорвет его здоровье.
- Как это случилось? - спокойно спросил он.
Сэр Пьер в точности пересказал все, что делал и что видел.
- А потом я запер дверь и пошел прямо сюда, - закончил он.
- У кого еще есть ключ от покоев графа?
- Ни у кого, кроме самого милорда, - ответил сэр Пьер. - Во всяком
случае - насколько мне известно.
- И где этот ключ?
- На месте, в связке у него на поясе. Я специально посмотрел.
- Хорошо. Тогда оставим дверь запертой. Вы совершенно уверены, что
тело остыло?
- Остыло и окоченело, святой отец.
- Значит, он мертв уже давно.
- Надо сообщить леди Элис, - сказал сэр Пьер.
- Да, - отец Брайт кивнул. - Графиню д'Эвро следует уведомить, что
теперь она наследует управление графством.
На мгновение на лице сэра Пьера появилось замешательство; видимо, он
еще не до конца осознал все последствия смерти графа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18