– Знаете ли вы, – спросила она, – что Гелей все время ссорилась с Мишей, и все из-за того, что любила его, но боялась, что он ее не любит?
– Кто это Гелей? – в свою очередь, спросил Джек.
– Бриджит! – позвала Гас, и в ее голосе были слышны непреклонные нотки. – Пора обратно в кровать. Идем.
И она протянула племяннице руку.
Взгляд, брошенный Джеку, предупреждал: «Не поощряй ее. Бриджит романтичный ребенок, и она ищет романтику во всем: в балете и глупых ребячьих выдумках. Оставь ее в покое».
Они направились к лестнице, а он смотрел им вслед. Бриджит была просто очень маленькой девочкой, в ней не было ничего от взрослой властности ее тетки. Как всякий ребенок, она нуждалась в родительской любви и надежном семейном очаге.
Она очень хотела, чтобы тетя Августа нашла себе друга.
– Спокойной ночи, – обернувшись, пожелала ему Бриджит.
Украшенный блестками лебединый хвостик удалялся, легкое облачко вот-вот должно было улететь.
Джек подмигнул ей, словно скрепляя договор: он сохранит ее тайну, если она не разгласит его секрет.
Глава 20
Это была церковь, в которой они венчались.
По этому проходу она шла к алтарю с букетом белых роз под руку с отцом. В тот субботний день дождь хлестал по крыше церкви Святого Андрея и ни единый солнечный луч не оживлял мрачного сумрака сводов. Но она, его невеста, освещала храм силой своей любви. Он никогда не видел в ком-нибудь такого сияния. Нежность, преклонение, страсть горячей ирландской крови, все было в ней в тот день.
Мэгги Донован, которая должна была стать Мэгги Кэлгейн…
Джек так и не понял, почему она его обожала и почему остановила на нем свой выбор. Он ничем не заслужил столь глубокого чувства. Но в тот день, когда она стояла рядом с ним у алтаря и клялась посвятить ему всю свою жизнь, он дал себе слово, что станет достойным ее любви. Что не обманет ее ожиданий. Он станет тем самым героем, каким уже был в ее глазах.
Но это было вчера. А сегодня церковь залита солнечным светом, и витражи с крылатыми ангелами и святыми сияют разноцветными драгоценными камнями. Но сердце Джека исполнено тоски. Он идет к алтарю, еле передвигая ноги.
Сегодня он, а не невеста, идет по проходу к алтарю, где его ждет гроб из красного дерева, украшенный кроваво-красными розами и кудрявой зеленью папоротника. Преступники похитили его единственную дочь, шестимесячную Хейли, а когда он отказался выполнить их требования, зверски убили ее.
Он шел по проходу под взглядами родных Мэгги и читал в их глазах растерянность и боль. Как мог он допустить, чтобы такое случилось? Почему он ничего не сделал? Но больнее всего было для него недоумение собственной семьи. Отец и мать, которые прежде не знали, что о нем думать, теперь осыпали его упреками. Они стыдились своего сына и не желали даже смотреть на него.
– Нет! – закричал он, и отраженное каменными стенами эхо ударило прямо в него.
И вдруг он очутился в другой церкви, и это был другой день, и он, ворвавшись внутрь, полный отчаяния, бежал по проходу к алтарю. Там в конце стоял гроб, но это не была его малютка-дочь…
Это была его жена Мэгги. «Мэгги, что я с тобой сделал?»
Вся в белом, она походила на окровавленного ангела. Алая кровь текла из ран на запястьях, жертвенная кровь за грехи человечества, за ее и его грехи. Потому что у них с Мэгги был ужасный секрет, который он так и не решился никому открыть.
Секрет, известный только похитителям дочери. И хотя жена покончила с собой, Джек знал, что не только потеря ребенка заставила ее расстаться с жизнью, но и его отказ договориться с похитителями. Он поставил на кон жизнь своего ребенка и проиграл.
– Нет! – снова закричал он.
***
Джек, вздрогнув, проснулся. Он был в поту и лежал, свесившись с края кровати. Одно движение, и он окажется на полу.
Кто-то еще, кроме него, был в комнате. Он напряг глаза и увидел Гас в ногах постели. Она стояла, ухватившись за медную спинку кровати, и ее лицо выражало озабоченность. На ней были мужские трусы и майка. Груди с розовыми сосками натянули тонкую ткань. Такой она являлась ему во сне. Если бы сейчас она тоже была сном, от которого он мог бы очнуться…
– Тебе приснился кошмар? – спросила она.
Джек потряс головой: черная сетка перед глазами мешала ему видеть. Голова раскалывалась на части, сердце сильно билось. Гас была последним человеком, которого он сейчас хотел видеть. Он был не в настроении.
Видимо, войдя в комнату, Гас включила свет у кровати.
Джек вспомнил, что на нем нет пижамы и что простыня сбилась на сторону и едва прикрывает его.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Я тоже не могла уснуть. Наверное, бессонница заразительна. Я подумала, что, если ты тоже не спишь, мы могли бы… поговорить. Но когда я подошла к проему двери, я услышала, что ты к-кричишь и…
Он уловил неуверенность в ее голосе. Она казалась слабой и уязвимой, совсем не той привычной, решительной Гас. Она испугалась за него и сняла с себя маску. Гас Феверстоун приходит к нему на помощь. Смешно.
– Уходи, – приказал он ей.
Она отпрянула, как от удара, и он удивился, как мало это его трогает. Припадок горя и чувство вины ожесточили его.
– Убирайся отсюда, – повторил Джек еще резче, с ненавистью глядя на нее.
Хотел бы он знать, почему у нее такой обиженный вид? И что вообще она от пего хочет? Гас была для него чересчур сложной натурой, и он не собирался в ней разбираться. Он не для того находится здесь, чтобы пытаться завязать с ней дружбу. Он здесь для того, чтобы найти негодяев, погубивших его семью. Он здесь для того, чтобы навсегда залечить свою рану.
Чувство вины раздирало его на части.
– Ты так хочешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63