– Посмотри вверх, через потолок проникает лунный свет. Вероятно, этим путем, через слуховое окно, твой профессиональный вор и проник сюда.
Смутно, однако все более отчетливо по мере того, как их глаза привыкали к темноте, в потолке стали различаться очертания слухового окна размером примерно в два квадратных фута.
– Тихо! – выдохнул Бучер в ухо Карамине. – Ни звука. Рано или поздно любопытство возьмет над ним верх.
В полнейшей тишине Бучер и Карамина просидели на корточках за ящиками с жин-жином показавшиеся им нескончаемыми пятнадцать минут, прежде чем до их ушей донесся хоть один звук. Затем с потолка, от самого слухового окна, которое теперь резко выделялось на фоне освещенного луною неба, послышался скрип. Прошло еще некоторое время. Они по-прежнему ждали, затаив дыхание, устремив глаза вверх, но звук не повторился. Вместо этого, с самого края слухового окна показалась чья-то ясно очерченная голова.
Со скоростью нападающей кобры взметнулась вверх левая рука Бучера. Зловещий отблеск лунного света мелькнул на бритвенно отточенном лезвии его выпущенного, словно из пращи, ножа, который внезапно оборвал свой полет, вонзившись точно в горло убийцы с характерным звуком хрустнувших позвонков и разрезаемой плоти. Затем их слуха достиг ужасный нечленораздельный звук предсмертного отчаяния, короткий отрывистый хрип, который издают только умирающие. Бучер и Карамина услышали бряцание крупнокалиберной винтовки, катящейся по крыше. Припав к полу, они смотрели вверх, наблюдая, как человеческое тело все больше закрывало отверстие слухового окна, пока наконец не пролезло в него целиком и не рухнуло прямо в комнату.
– Спокойно, – Бучер схватил за руку Карамину, которая хотела было встать. – Там могут быть другие.
Но никого больше не было. Еще одно пятнадцатиминутное ожидание в полной темноте и последующий тщательный осмотр дома с улицы не дали Бучеру ничего.
– Знаешь его? – Бучер посветил фонариком в лицо убитого им человека.
– Нет, – приглушенно ответила Карамина, – никогда не встречала. – Склонившись над трупом, одетым точь-в-точь, как лежащий рядом Омар Ахмуд, она распахнула на нем халат. – Смотри, – и она показала на зеленые звездочки, вышитые на рубахе. – Орден Гаш-шашинов. Но зачем им понадобилось посылать человека, чтобы убивать своего же?
– Они и не посылали, – мрачно ответил Бучер. – Его подослали убить нас, но когда он услышал, что Омар Ахмуд вот-вот расколется, он решил прикончить сначала его, а нас – потом. Считаю, что он следил за нами от самого дворца, выбирая время, чтобы улучить момент и расправиться с нами.
– Но... чего ради ему было убивать тебя? Ты же прилетел в Багдад только что.
– Убийства совершаются не по расписанию. Давай, уходим отсюда.
Несколько минут спустя, когда они садились в ее маленькую машину, Бучер добавил:
– Поезжай домой. Меня высади где-нибудь в центре города. У меня есть дела.
– "Дела" со своей соблазнительной блондинкой в отеле «Язифик»?
– Черт меня подери! – искренне удивившись, воскликнул Бучер.
С того момента, как он оставил Анну Хелм стоящей, словно обиженный ребенок, в дверях ее номера, он ни разу даже не вспомнил о ней. Неохотно пообещав вернуться и поужинать с нею, он, однако, чувствовал, что она ухватится за это и заставит его выполнить вырванное у него обещание. Если он правильно раскусил Анну Хелм, то сейчас она должна с досады обгрызать себе все ногти.
– Нет, – ответил Бучер Карамине. – Сегодня вечером в «Язифике» никаких дел у меня нет, и она не моя блондинка. Кстати, ее зовут Анна Хелм. Хочу немного побродить по городу, может, разузнаю что об этом типе Гарум-аль-Рамшиде.
– А почему у меня не спросишь? Я знаю, кто этот Гарум-аль-Рамшид, Бучер. В Ираке его знает любой, даже бедуин из пустыни. Он владелец большого караван-сарая под Багдадом на берегу Тигра. Если Гарум-аль-Рамшид – член Ордена Гаш-шашинов и входит в синклит, именуемый «Святая Святых», то тогда власть Ибн-Вахида гораздо могущественнее, чем можно вообразить. Если выразить это на европейский манер, Гарум-аль-Рамшид правит всем Ираком, стоя за троном властелина преступного мира.
– И прекрасно, – Бучер удовлетворенно кивнул. – Тогда найти его не составит труда.
На лице Карамины отразилась тревога.
– Тебе не удастся взять Гарум-аль-Рамшида на испуг и выведать у него хоть что-нибудь об Ибн-Вахиде. Такие дела здесь делаются иначе, чем в Америке. Ты не сможешь просто так открыть пальбу и броситься на Гарум-аль-Рамшида.
– Черта с два не смогу. Хочешь пари?
– Но его же круглосуточно охраняет целая дюжина телохранителей!
– Серьезно? Будет забавное кино!
– Бучер, они же убьют тебя!
– Чушь собачья! Кое-кто уже пытался и не раз. Ну, а если убьют, то мои любимые цветы – пурпурные розы. Позаботишься, чтобы на мои похороны принесли с дюжину, а?
– О-о-о! – Карамина яростно сжала губы и в сердцах ударила по рулю своим маленьким кулачком. – Ты невыносим! Абсолютно невыносим!
– Я еще к тому же и живой.
– Странно только, почему.
В непринужденную интонацию Бучера вкрались нотки раздражения, а во рту появился кисловато-горький привкус, предвещавший поражение, как и всегда в подобные минуты.
– Живой я потому, что хорошо владею своей профессией, – отпарировал он. – А профессия моя – убивать, но убивать ради справедливости. Живой я потому, что не питаю никаких иллюзий относительно своего двуногого собрата. Когда все наносное с него сходит, то перед тобой остается не что иное, как эгоистичный сукин сын, движимый алчной корыстью. Он способен логически оправдать любой свой поступок, невзирая на вред, приносимый окружающим, если только поступок этот отвечает его целям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42