— Я отведу вас в вашу комнату, — бросил Терье, даже не пытаясь извиниться за нелюбезность деда. — Мы обедаем в шесть. По вашим традициям рано, но…
— Приехав в Рим, живешь по-итальянски, — закончила она фразу. — Я с удовольствием приспособлю свои привычки к новым условиям. В какое время возвращается ваш отец?
— Когда приезжает.
Она замедлила шаг у начала лестницы, пытаясь овладеть собой.
— Разве и вправду необходимо так обращаться со мной? Ведь ваш отец пригласил меня.
— Вы не дали ему другого выбора, — услышала она ледяной ответ.
— Неправда, я очень хотела остаться в отеле. Вы отменили мой заказ на номер. Вам должно быть известно, что я сняла номер на девять ночей.
— Прекрасно понимая, что в это время года не будет проблем со сдачей номера другому постояльцу.
Кирстен беспомощно взглянула на него в поисках хотя бы крохотной трещины в его броне. Эта враждебность возникла с самой первой встречи. Нет, с первого взгляда. Она и теперь еще мысленно видела прищуренные оценивающие глаза. А тогда он даже не знал, кто она такая.
Терье повернулся к ней спиной и начал подниматься по лестнице. Ей ничего не оставалось, как следовать за ним. Обставленная мебелью из скандинавской сосны и украшенная темно-синими коврами комната, которую он показал ей, находилась в дальней части дома.
— Ванная, которой вы будете пользоваться, за соседней дверью. — Он положил ее чемодан на мягкую скамеечку, стоявшую в ногах двуспальной кровати. — И это, пожалуй, все. Правда, в конце коридора есть сауна.
— Я и не ожидала условий, как в отеле, — заверила его Кирстен. — Это очаровательная комната, спасибо.
Она подошла к окну, откуда открывался вид на газон и деревья, сквозь которые поблескивало озеро. На горизонте высились горы. Как мирно и красиво, подумала она.
— Моя бабушка тоже жила в этом доме? — спросила Кирстен.
— Этот дом не старый, — возразил Терье. — Его построили тридцать лет назад, но точно таким же, каким был прежний.
— Что вы знаете о ней? — Кирстен обернулась к нему, не позволяя себе реагировать на враждебность его взгляда.
— Кроме того, что она убежала с английским моряком, не очень много, — признался он. — Руне мог бы рассказать больше, но сомневаюсь, чтобы вам удалось убедить его вспоминать о ней, даже если бы вы говорили по-норвежски. Вы же видели его реакцию, когда я пытался объяснить, кто вы.
— По-вашему, его отношение справедливо?
— Он старый человек с устоявшимися взглядами. — Терье пожал широкими плечами.
— И он не единственный, — вздохнула Кирстен. — Кого я напоминаю вам, Терье?
— Что дает вам повод думать, что вы кого-то мне напоминаете? — На мгновение у него заходили желваки.
— Ваше отношение ко мне с того самого момента, как мы встретились.
— Вы имеете в виду, что я не сумел вести себя так, как вы ожидали? — Губы его сложились в почти жестокую усмешку.
— Ничего я не ожидала, — запротестовала она. — Пока вы не бросили свой рюкзак чуть ли не на ноги мне, я даже и не замечала вас! — Она с усилием понизила голос, осознав, что почти кричит. — Не сомневаюсь, что в вашем положении вы привыкли к тому, что женщины сами вешаются вам на шею. Но мне вы безразличны, независимо от того, с бородойвы или без бороды!
— В самом деле? — тихо спросил он.
Она не стала отступать, когда он шагнул к ней, или бороться, когда он привлек ее к себе. Вместо этого она попыталась остаться пассивной, почувствовав требовательное давление губ, обхвативших ее рот. Но все ее существо требовало ответа на его призыв. У нее не хватило сил сопротивляться. Желание, которое он возбуждал в ней, полностью подчинило разум.
Кирстен почувствовала, как он изменился, когда она ответила на его страстный поцелуй. Он крепче прижал ее к себе, рот стал нежнее, скорее, ищущим, чем нетерпеливо-жадным, но все еще требовательным и властным. Она слышала биение его сердца, прижатого к ее груди, ощущала жар его мускулистого тела.
Она не протестовала, когда он подхватил ее под колени и поднял. Казалось, так естественно быть с ним, позволить ему нести себя, лежать на постели придавленной тяжестью его тела и отвечать на поцелуи его жадного рта. Пальцы невольно погрузились в гущу его волос, наслаждаясь их струящейся мягкостью. Ноздри вдыхали его мужской запах. Волна чувственности захлестнула ее, и ей казалось, что всю жизнь она ждала этого единственного мужчину.
Неожиданным движением он вдруг резко приподнялся и встал, на секунду оставив Кирстен в полной неподвижности от потрясения, прежде чем понимание случившегося, словно пощечина, поразило ее.
Когда она наткнулась на полный презрения взгляд его голубых глаз, разум вернулся к ней, и ей показалось, будто ее окатили ледяной водой.
— А вы говорили! — поддразнивая, усмехнулся он.
— Вы негодяй!
Кирстен попыталась сесть, но тут же упала от толчка его руки в плечо. И лежала беспомощная против его силы. На секунду злость переполнила ее. Ей хотелось бить кулаками по этому склоненному к ней лицу, содрать циничную улыбку с его губ. Он намеренно играл с ней и заставил ее ответить на эту игру с единственной целью — унизить ее. Только она не доставит ему удовольствия увидеть ее униженной.
— Гордитесь собой? — бросила она. — А почему не бьете себя кулаками в грудь, как это делают другие большие обезьяны?
— Уроки вам не идут впрок? — В глазах мелькнуло злое недоумение. — Может, вы хотите повторения или даже большего?
— Только не с вами! — Она подняла руку, коварно целясь ему в лицо, и от боли стиснула зубы, когда железной хваткой он сжал ей запястье. — Вы делаете мне больно!
Он ослабил хватку, но по-прежнему сдавливал ей руку, прижимая к боку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55