Я говорю тебе, Юкио - всего лишь бандит, и его мать была всего лишь проституткой при дворе, в то время как моя была дочерью Верховного Жреца. Все друзья Юкио являются моими врагами, и я собираюсь уничтожить всех своих врагов. Если ты хочешь жить здесь со мной, если хочешь, чтобы я принял твоего внука Такаши под свое покровительство, ты должна связать себя со мной, и со мной одним! Соглашаешься ли ты на это?
Танико сидела ошеломленная. Волна ярости Хидейори обрушилась на неё и откатила, оставив омут отчаяния. Большая часть того, что он сказал, не имела значения. Теперь она знала, что ненависть Хидейори к своему младшему брату на протяжении всей его жизни была страстью, которую он никогда не сможет преодолеть. Всё, что она сможет сказать вопреки или наперекор ему, будет означать гибель для нее и Саметомо. Она была пленницей. Хидейори использует ее умственные способности, да, но в своих собственных сумасшедших и убийственных целях. У неё не будет власти жены сегуна, она может быть только инструментом сегуна.
- Я согласна, мой господин!
Хотя Танико и знала, что должна скрывать свои чувства, она не могла сдержать слёз. Хидейори смотрел на неё короткое время, затем повернулся и взял ее руку. Когда он заговорил снова, его тон был более внушительным:
- Танико-сан, я знаю, ты чувствуешь себя обязанной Юкио; возможно, ты испытываешь жалость к нему. Я тоже не забыл, что он и я имели одного отца. Я боюсь его, потому что в столице его простота может быть обманута льстецами, опасными влияниями. Он такого рода человек, вокруг которого могут собраться мятежные силы, а здесь много людей, которые препятствуют новой жизни нации. Я просто хочу, чтобы Юкио был в менее опасном положении!
Внезапная перемена тона Хидейори оставила Танико в еще большем сомнении о его намерениях. По-видимому, это было более опасным, чем его прошлый гнев. Про себя она поблагодарила Амиду Будду.

Из подголовной книги Шимы Танико:

«Прошло восемь дней с того дня, как я согласилась с условиями Хидейори. Я навестила Ейзена и рассказала ему о том, какие очертания начинает принимать моё будущее. Я спросила его совета, и он просто сказал: „Покажи мне лицо, какое было у тебя при рождении“. Монахи дзен любят медитацию даже по таким мельчайшим поводам, как этот, который их китайские предшественники называли кунг-ан. Ейзен пообещал мне исследовать кунг-ан, но я вряд ли ожидаю еще чего-либо, кроме соображений о Хидейори. В этом стиле предсказания Ейзена должна ли я слишком много думать о своих проблемах?
«Когда ты придешь в следующий раз, - сказал Ейзен, - приведи мальчика».
Гонцы приехали в столицу, доставив декреты, запрещающие моему отцу и Хоригаве иметь власть наместников сегуна и обвиняющие их в излишнем рвении при казнях женщин и детей, связанных с Такаши. Моему отцу приказано вернуться в Камакуру. Подумать только, он мог убить своего собственного правнука. Я делаю всё, чтобы он не смог наслаждаться властью, пока я могу предотвращать это.
Хидейори действует также против Юкио. Через день после нашего разговора он послал приказ, который гласил, что ни один человек, подвластный сегуну, не может получать звания, дары и чины от кого-либо, кто б это ни был, без разрешения сегуна. Через два дня после этого он продолжил письмо, выговаривая Юкио оскорбительным тоном за принятие повышения ранга доблести и звания командира дворцовой стражи от Го-Ширакавы, и приказывал ему отказаться от этих льгот немедленно. В начале нового года, как он говорит, он освободит Юкио от власти. Мне кажется опасным, что Хидейори обижает всех своих вассалов в Хэйан Кё одновременно. Почему бы им не объединиться против него? Хидейори так не думает. Он говорит, что правитель, если он собирается наказать своих подданных, должен делать это сразу, чтобы это быстро закончилось, в то же время награды должны присуждаться постепенно, так, чтобы люди запомнили их надолго. Он собирался только поставить Хоригаву и моего отца на место. Его же нападки на Юкио, однако, первая ступень к усилению собственной власти. Все люди поймут это, думает Хидейори, и они покинут Юкио, оставив его одиноким и несчастным.
Дзебу, насколько я знаю, пока с Юкио. Прошло столько времени с нашего последнего свидания! В действительности он смыл кровь Кийоси со своих рук спасением моего маленького Саметомо. Я молю, чтобы он не погиб вместе с Юкио. Пока я не могу простить Юкио смерть Ацуи. Почему Дзебу никогда не пришлет мне послания? Но это ничего не значит, у нас с Дзебу нет будущего. Скоро я буду принадлежать Хидейори.
Вчера, находясь в медитации после дневной трапезы, я вспомнила, как Хидейори сказал о том, что в прошлой жизни я была императором или премьер-министром. Я решила сразу же рассказать об этом Ейзену. Вместе с Саметомо, забравшимся в седло передо мной, и двумя неотвязными самураями, которых Хидейори всегда посылает со мной, когда я покидаю дворец сегуна, - они ехали позади нас, - я направила свою любимую кобылу прямо в горы, к монастырю Ейзена. Он теперь состоит из трех зданий. У Ейзена было четыре монаха и два пожилых отставных самурая, обучавшихся с ним. Саметомо и я были сразу допущены в часовню сенсея.
«Покажи мне лицо, которое было у тебя до рождения», - сказал он без слов приветствия, когда я села перед ним. Его лицо было неподвижным, как камень, и я слегка испугалась.
«Я теперь уверена, что перед нынешним рождением я, должно быть, была каким-то официальным лицом при дворе или даже императором в предшествующие времена. Видимо, поэтому государственные дела так приворожили меня».
«Ерунда! - сухо отрезал Ейзен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170