Лорд Олбрайт шумно прокашлялся.
– Пока я болел, у меня накопились всякие дела, связанные с поместьем. Мне нужно срочно разобраться с ними, так что я оставляю вас наедине. – Маркиз чмокнул дочь в щечку и направился к дверям. Но прежде чем выйти из комнаты, посмотрел на Гейбриела и сказал серьезно: – Простите меня, Хоксли. Я плохо думал о вашем отце, и это негативное отношение распространялось и на вас. Я был не прав. На самом-то деле вы очень хороший человек.
– Спасибо, милорд.
Как только маркиз исчез за дверью, Мора обернулась к Гейбриелу и стала вдруг какой-то робкой и неуверенной.
– Он не единственный, кому нужно попросить у тебя прощения, – проговорила она.
– Мора, милая, не надо…
– Я должна это сделать. Хотя не знаю, заслуживаю ли я прощения. Я долго плохо думала о своей маме, но потом поняла, что ошибалась. Мне уже давно пора понять: нельзя судить о человеке, исходя лишь из того, что лежит на поверхности. – Она часто заморгала, смахнула со щеки непрошеную слезинку, сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и продолжила: – А ты? Теперь, когда ты знаешь, что твой отец невиновен, сможешь ли ты его простить?
– Возможно, в чем-то я смогу его простить и оправдать. Хотя моя ситуация несколько отличается от твоей. Пусть мой отец невиновен, но он был настолько злой и ожесточенный, что в его сердце не было места для любви. Он никогда не любил ни меня, ни маму. И я отвечал ему тем же. Но… – Гейбриел поднял руку, приложил ладонь к ее щеке и нежно стер большим пальцем мокрый след от слезинки, – твоя мама любила тебя. И она наверняка не хотела бы, чтобы ты всю жизнь испытывала муки совести.
Он обнял ее и крепко прижал к груди.
Они могли бы оставаться в таком положении вечно, получая истинное наслаждение от взаимной близости, если бы у Гейбриела не начался внезапный приступ кашля. Тут же дала о себе знать рана в боку, и он сморщился от острой боли. Мора вскочила, быстро подошла к ближайшему столику и, налив воды из кувшина, вернулась и протянула ему стакан. После того как Гейбриел с жадностью выпил воду, девушка отставила стакан в сторону и, опустив глаза, вновь устроилась на постели рядом с ним. Он взглянул на нее, пытаясь угадать, о чем она думает.
– Ты даже не представляешь себе, каким виноватым я себя чувствую оттого, что не сказал тебе о своих подозрениях в отношении Страттона, – пробормотал Хоксли. – Но так получилось, что в последнюю ночь в Роузмонт-Холле…
– Мы поссорились. – Мора закусила губу. На лице ее было написано искреннее огорчение. – Пожалуйста, прости меня, Гейбриел. Я не должна была сомневаться в тебе, не должна была подозревать тебя в подобных подлых вещах.
– Я виноват не меньше тебя.
– Не надо так говорить. – Мора приложила палец к его губам, заставив его замолчать. – Ты все время приходил мне на помощь – спасал, помогал выкарабкаться из неприятных ситуаций. Ты вел себя как настоящий мужчина, но я позволяла себе идти на поводу у молвы. И не хотела признаваться в своих многочисленных ошибках. Я ошибалась насчет тебя, насчет себя, насчет твоего отца и моей мамы… – Она провела большим пальцем по его нижней губе, и он едва сдержал желание куснуть ее нежный пальчик. – Но больше всего я боялась признаться в том, чего я хочу на самом деле.
– И чего же ты хочешь?
– Я хочу быть рядом с тобой. Всегда. Я люблю тебя, Гейбриел.
Сердце Гейбриела подпрыгнуло. Ему стало трудно дышать. Один Бог знает, как долго он ждал этого признания!
– Я нисколько в этом не сомневаюсь, – сказал он, с усилием сохраняя спокойный, ровный тон.
Приподняв голову с подушки, Гейбриел вытянул шею и прямо посмотрел ей в глаза.
– Я тоже люблю тебя.
– Знаю. И уже давно. Но меня пугали собственные чувства.
– Я хочу тебе сказать, что в ту ночь я не притрагивался к леди Лэнскомб, – поспешил заверить ее Гейбриел. – Я беседовал с ней о Страттоне, только и всего. Я никогда бы не…
Но она опять его прервала:
– Все в порядке. Не надо ничего объяснять. Я тебе верю.
Он внимательно посмотрел на свою собеседницу:
– Как ты думаешь, что скажут в свете по поводу нашего союза?
– Знаешь, меня это теперь мало волнует. Те, кто меня любит, все поймут. Теодосия, Эйми и Джиллиан очень рады за меня. Папа тоже наверняка одобряет наши отношения. А что касается остальных… Они не посмеют нам сделать ничего плохого, если мы будем вместе.
– А как же лорд Уолдрон?
– Хочешь, верь, хочешь, нет, но он заходил ко мне, когда узнал о случившемся. Папа указал ему на дверь. – Девушка расхохоталась. Гейбриел заметил, что она впервые так весело и беззаботно смеется, и эти волшебные звуки согрели ему душу. – Просто невероятно, но я действительно думала выйти за него замуж. Мне казалось, что любовь и страсть – опасные явления, которых всячески нужно избегать. Зато теперь я не хочу ничего другого.
– И я тоже. Самое важное для меня – быть рядом с тобой.
Повисла пауза. Мора нагнулась к Гейбриелу и грустно посмотрела в его глаза.
– Наши с тобой родители стали жертвами молвы. Сколько человеческих судеб было загублено только потому, что аристократическое общество диктовало им свои решения. Я не хочу, чтобы это случилось со мной, Гейбриел.
– Я тоже не хочу.
– Теперь я хочу жить для себя. Не для тети Оливии, не для мамы и не для папы. Мне кажется, что, услышав это от меня, он не будет разочарован. И даже обрадуется.
Убрав прядь волос со щеки девушки, Гейбриел захватил ладонью ее затылок и привлек ее к себе – так, что их губы оказались совсем близко.
– Твой папа хочет, чтобы ты была счастлива, Мора, – проговорил он. – Именно это сделает его по-настоящему счастливым. И меня тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74