Мне всегда претила манера камуфлировать мысль красивыми словами. Я почувствовал непреодолимое желание докопаться до сути важнейшей моральной проблемы. Логика типа «мы только выполняем приказы» приводит к концентрационным лагерям. С этим надо разобраться… раз и навсегда.– Хамфри, вы можете привести хоть один пример, когда бы государственный служащий подал в отставку по принципиальным соображениям?Теперь он был шокирован.– Немыслимо! Что за предположение!Как интересно: это был единственный эпизод нашей беседы, не оставивший равнодушным моего постоянного заместителя. Я в задумчивости откинулся на спинку стула. Он тоже молчал, скорее всего, ожидал очередных идиотских, с его точки зрения, вопросов.– Мне впервые пришло в голову, Хамфри, – медленно протянул я, – что вас совершенно не интересует цель… только средства.– Что касается меня и моих коллег, господин министр, мы никогда не разграничиваем цель и средства.– С такими убеждениями все вы попадете в ад.Наступило долгое молчание. Вначале мне казалось, он размышляет о характере зла, служению которому он вольно или невольно себя посвятил. Отнюдь. Через некоторое время, поняв, что я жду от него ответа, он с легким удивлением сказал:– Господин министр, я прежде не замечал за вами склонности к теологии.Мой благородный порыв, мои возвышенные аргументы не произвели на него никакого впечатления.– Вы – моральный вакуум, Хамфри, – сообщил я ему.Он вежливо улыбнулся и слегка наклонил голову, как бы благодаря за учтивый комплимент.– Если вы так считаете, господин министр…Все это время Бернард находился в кабинете и – я обратил внимание – практически не делал заметок. Но что еще более необычно для него – не произнес ни слова. Поэтому я чуть не вздрогнул от неожиданности, услышав его голос:– Господин министр, вам пора на встречу.Я повернулся к нему.– Вы держитесь в тени, Бернард. А как бы вы себя повели в этом деле?– Я бы держался в тени, господин министр.Разговор снова зашел в тупик. На этот раз окончательно. Я бросил Хамфри в лицо все оскорбления, на которые только был способен, а он воспринял их, как комплимент. Создается впечатление, что он начисто лишен морали. Нет, не аморален – просто у него отсутствуют моральные соображения. Он вежливо прервал мои печальные раздумья:– Господин министр, полагаю, на вопросе о продаже оружия мы теперь можем поставить точку?– Нет, не можем! – отрезал я и добавил, что намерен продолжить этот разговор с премьер-министром, поскольку его такие вопросы наверняка интересуют. Кого, как не его?! Затем я попросил Бернарда договориться об аудиенции у ПМ.Сэр Хамфри со мной не согласился.– Ошибаетесь, господин министр, именно о такого рода делах ПМ предпочел бы никогда не знать, уверяю вас.– Посмотрим, – сказал я и отправился на встречу. Вспоминает сэр Бернард Вули: «Я хорошо помню свое крайне угнетенное состояние после того знаменательного разговора – из головы не выходила тревожная мысль: а вдруг министр прав? Настолько тревожная, что я даже поделился своими опасениями со стариной Хамфри. «В высшей степени маловероятно, – ответил он. – А вы о чем, собственно?»Объяснил ему, что меня беспокоит проблема цели и средств. А вдруг я тоже со временем стану моральным вакуумом? Ответ сэра Хамфри, признаться, удивил меня. «Хотел бы надеяться, – сказал он. – Если, конечно, не пожалеете для этого сил».Его слова расстроили меня еще больше. Понимаете, в те времена я искренне полагал: нельзя проводить в жизнь политику правительства, не веря в нее.Сэр Хамфри только покачал головой и вышел из кабинета. Позднее в тот же день я получил от него памятную записку. Вот она: ПАМЯТНАЯ ЗАПИСКАОт: Постоянного заместителяКому: Б.В.5 сентябряВсесторонне обдумав Ваш вопрос, настоятельно рекомендую принять к сведению нижеследующее соображение.За тридцать лет моего пребывания в Уайтхолле сменилось одиннадцать правительств. Если бы я верил во все политические линии, мне пришлось бы попеременно становиться:1) ярым приверженцем вступления в Общий рынок;2) ярым противником вступления в Общий рынок;3) убежденным сторонником национализации сталелитейной промышленности;4) убежденным сторонником денационализации сталелитейной промышленности;5) убежденным сторонником ренационализации сталелитейной промышленности;6) ревностным адептом сохранения смертной казни;7) ревностным адептом отмены смертной казни;8) почитателем Кейнса;9) почитателем Фридмена;10) приверженцем классической школы;11) ниспровергателем классической школы;12) фанатиком национализации;13) фанатиком денационализации;14) безнадежным шизофреником.Х.Э.
На следующий день он пригласил меня к себе, чтобы лично убедиться, насколько хорошо я усвоил его наставление и готов ли ему следовать.Конечно, его доводы неопровержимы, что и говорить. И все-таки на душе у меня по-прежнему было тоскливо.– Мне надо во что-нибудь верить! – пожаловался я Эплби.– Так давайте оба верить в необходимость того, что премьер-министра следует оградить от информации Хэкера, – предложил он.В его правоте, увы, не приходилось сомневаться. Узнай обо всем этом ПМ – и расследования не миновать. А в результате – нечто вроде Уотергейта, когда расследование банальной политической акции вело к одному чудовищному откровению за другим и завершалось падением президента. «Не открывай банку с червями» – вот извечное золотое правило, которого всегда следует придерживаться!– В жизни все взаимосвязано. Знаете, кто это сказал, Бернард? – спросил он.– Очевидно, секретарь кабинета? – предположил я.Сэр Хамфри улыбнулся.– Почти угадали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189