Мы всегда перво-наперво ищем мотив. Вначале
необходимо установить, кто получает выгоду от убийства, а уж затем...
- В таком случае, - вмешался Гриффин трезвым голосом, - подозрение
должно пасть на меня.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил Хоффман.
- Согласно завещанию, - медленно сказал Гриффин, - я наследую все. Я
не делаю из этого особого секрета. Дядя Джордж симпатизировал мне больше
кого-либо другого. Это значит, что он симпатизировал мне настолько,
насколько позволял ему характер. Потому что я сомневаюсь, чтобы он вообще
был способен на настоящую любовь и симпатию к кому бы то ни было.
- А какие чувства питали к нему вы? - спросил Хоффман.
- Я очень уважал его ум, - ответил Гриффин, старательно подбирая
слова. - Я ценил некоторые черты его характера. Он жил совершенно одиноко,
потому что у него было обостренное чувство на всякого рода ложь и
лицемерие.
- Почему это должно было осуждать его на жизнь одиночестве? - спросил
Хоффман.
Гриффин сделал чуть заметное движение плечами.
- Если бы у вас был ум, как у моего дяди, - сказал молодой человек, -
то вам не нужно было бы спрашивать. У Джорджа Белтера был мощный
интеллект. Он мог каждого увидеть насквозь, заметить любую фальшь. Он
принадлежал к людям, которые никогда ни с кем не дружат. Он был настолько
самостоятельным, что ему не требовалось искать опоры в ком-либо, поэтому
ему не нужны были друзья. Его единственной страстью была борьба. Он
сражался с целым миром, сражался со всеми и с каждым.
- Только не с вами? - вставил Хоффман.
- Нет, - признался Гриффин, - со мной он не сражался, потому что мне
плевать на него и на его деньги. Я не подлизывался к нему, но и не
обманывал его. Я говорил ему, что я о нем думаю. Я был с ним честен.
Сержант Хоффман прищурил глаза.
- А кто его обманывал?
- Что вы хотите узнать?
- Он, вы сказали, любил вас потому, что вы его не обманывали.
- Так оно и было.
- Вы подчеркнули себя.
- Это вышло случайно, я не имел намерения подчеркивать свою скромную
особу..
- А что с его женой, миссис Белтер? Он ее любил?
- Не знаю. Он не разговаривал со мной о жене.
- Она его, случайно не обманывала? - не уступал сержант Хоффман.
- Откуда я могу это знать?
Хоффман не спускал глаз с молодого человека.
- Вы не слишком-то разговорчивы. Ну, что же, раз вы не хотите
говорить, ничего не поделаешь.
- Но, я хочу говорить, сержант, - возразил Гриффин. - Я скажу вам
все, что вы пожелаете узнать.
Хоффман вздохнул:
- Вы можете точно сказать, где вы были в то время, когда было
совершено преступление? - устало спросил он.
Гриффина залил румянец.
- Мне очень жаль, сержант, но я не могу.
- Почему?
- Потому что во-первых не знаю, когда было совершено преступление, а
во-вторых, даже если бы мне это было известно, я не смог бы вспомнить, где
я тогда находился. Я боюсь, что немного перебрал сегодня. Вначале я был в
обществе одной молодой особы, а попрощавшись с ней, заглянул еще в пару
приятных мест. Когда я хотел вернуться домой, у меня спустила проклятая
шина, и я понимал, что слишком пьян, чтобы починить ее. Я пытался найти
какой-нибудь гараж, чтобы оставить автомобиль и взять такси, но лило как
из ведра. В результате я ехал и ехал на проклятой спущенной шине и это,
должно быть, тянулось целый век.
- Действительно, шина порвана в клочья, - признал Хоффман. - Кстати,
кто-нибудь еще знал о завещании вашего дяди? Видел его кто-нибудь, кроме
вас?
- Да. Мой адвокат.
- Так у вас есть адвокат?
- Конечно. Что в этом удивительного?
- Кто является вашим адвокатом?
- Артур Этвуд. У него офис в Мьютуэлле.
Сержант Хоффман повернулся к Мейсону:
- Я о таком не слышал. Вы его знаете Мейсон?
- Да, я имел с ним пару раз дела. Такой лысый, приземистый...
Специализировался когда-то по делам возмещений за телесные повреждения.
Кажется он, как правило, устраивал дела без Суда и получал хорошие
возмещения.
- Как случилось, что вы видели завещание в присутствии своего
адвоката? - обратился Хоффман к Гриффину. - Это довольно необычно, чтобы
завещатель приглашал наследника вместе с его адвокатом для того, чтобы
показать им завещание.
Гриффин сжал губы.
- Об этом вам придется поговорить с моим адвокатом. Я не хочу в это
соваться. Это сложное дело, я не желаю об этом дискутировать.
- Хватит крутить! - рявкнул сержант Хоффман. - Говорите, как все
было! Быстро!
- Что это означает? - спросил Гриффин.
Хоффман повернулся лицом к молодому человеку и взглянул на него
сверху вниз. Челюсть у сержанта слегка выдвинулась вперед, терпеливые
глаза приобрели вдруг жесткое выражение.
- Это значит, мистер Гриффин, что подобный номер у вас не пройдет. Вы
пытаетесь кого-то покрывать или играть в джентльмена. Одно или другое. Это
вам не удастся. Или вы мне сейчас же скажете то, что знаете, или поедем с
нами в Управление.
Гриффин стал покраснел от гнева:
- Вы что себе позволяете, сержант? Не слишком ли резко начинаете?
- Меня мало трогает, как я начинаю. Дело идет об убийстве, а вы
сидите в кресле и играете со мной в кошки-мышки. Ну, отвечайте, быстро! О
чем был тогда разговор и как случилось, что дядя показал завещание вам и
вашему адвокату?
- Вы, наверное, понимаете, что я говорю под принуждением?
- Понимаю, понимаю. Говорите.
- Итак, - начал Гриффин, явно затягивая, - я уже дал вам понять, что
дядя Джордж не лучшим образом жил со своей женой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61