Но она этого не сказала. И я не собирался об этом рассказывать.
Примо тоже доверял мне. Я сказал ему:
– Преступник убит, и необходимость уезжать отпала.
– А я уже истратил половину денег, Изи, – чувствовалось, ему не по себе, – и послал брата навести порядок.
– Все о'кей, друг. Ты и Флауэр хорошо проведете там время.
– Прекрасно, – сказал Примо и засмеялся. Без сомнения, мои пятьсот долларов по-прежнему лежали у него в кармане. – Но, знаешь, Изи, Джезус будет очень огорчен, если ты не поедешь с нами. Мальчишка любит тебя. Возьми его к себе.
– Что?
– Это твой мальчик, Изи. Он очень тебя любит. Возьми его к себе. А если захочешь, я приму его обратно, когда мы вернемся.
– И когда вы вернетесь?
– Месяца через три, может быть, четыре.
Я попрощался с Примо и Флауэр, вопрос с мальчиком был решен.
Они уехали на три года. К этому времени Джезус стал моим сыном.

* * *

Крэкстон был счастлив, как Примо. Они нашли Лоуренса, он лежал ничком возле обсерватории. Крэкстон вызвал меня в свой кабинет на Шестой улице, этажом выше кабинета Лоуренса.
– Так вы говорите, Лоуренс был замешан в этом деле вместе с Венцлером? Как это возможно, если он мог узнать Венцлера только через вас?
– Он пытался подкупить меня, мистер Крэкстон. Нажал на Мофасса, когда вы вмешались, хотел поставить меня в безвыходное положение.
– Каким образом вы это обнаружили?
– В конце концов Мофасс сломался и все мне рассказал.
Крэкстон кивнул.
– А как насчет девушки, которая жила у вас?
– Лоуренс знал, что я владелец этого дома, и хотел, чтобы я откупился. А для начала решил упрятать меня за решетку.
– Но попади вы в тюрьму за убийство, как он смог бы получить ваши деньги?
– Он вряд ли собирался ее убивать. Мне кажется, хотел только избить. А когда она умерла, попытался выдать это за самоубийство.
Последнее умозаключение показалось Крэкстону уж слишком изощренным для негра. Он посмотрел на меня подозрительно, но ничего не сказал. Крэкстону не хотелось раскачивать лодку. У него был мертвый коммунист и человек, занимавшийся шпионажем. Были улики, которые я подбросил в дом Лоуренса, и два трупа.
«Пожалуй, – подумалось мне, – он получит повышение по службе».
– А где теперь Ширли Венцлер? – поинтересовался он.
– У себя дома, мистер Крэкстон. Вы же знаете, она не имеет ко всему этому никакого отношения.
– Она вам нравится, не так ли, Изи?
– Она чиста, сэр.
Крэкстон фыркнул. Он был на вершине мира.
– Можно мне задать вам один вопрос? – спросил я.
– Конечно, Изи.
– Почему вы не сказали мне о бумагах, которые были у Венцлера?
– Вы не должны были о них знать. Это секретный проект, разработанный «Чемпионом». Линдквист должен был уничтожить копии, а я – удостовериться в том, что он это сделал. Мы оба допустили промашку.
– Вы хотите сказать, что эти документы никто не собирался использовать?
– Да, но если бы их опубликовали в России, это все равно выглядело бы скверно.
– В самом деле?
Я никому ничего не сказал о Джекки Орре, Мелвине Прайде и Виноне. Правда, написал Оделлу письмо. Не хотелось губить своих братьев и сестер, но в то же время нельзя было им позволить и впредь грабить церковь. «Африканскую миграцию» я вообще не упомянул.
– Не знаю, мистер Роулинз, что и сказать. Все это очень гладко, но кто же все-таки убил Лоуренса?
– Понятия не имею, – ответил я. – Меня там не было.

* * *

Крэкстон сдержал слово. Я получил два года отсрочки, чтобы утрясти дела с налогами. Он отвел удар от Ширли Венцлер и дал мне свой личный телефон, по которому я мог позвонить ему в любое время.
Андре Лавендер и Хуанита снова всплыли на поверхность. Его не судили, потому что Крэкстон не упомянул его имени.
Все было прекрасно. После вечерней беседы с Крэкстоном я отправился к Этте. Открыл дверь своим ключом. В квартире было темно, но это меня не удивило. Дверь в комнату Ламарка оказалась открытой, и я заглянул. Малыш улыбался в объятиях огромного медведя, которого, без сомнения, подарил ему Крыса.
– Вот так, Этта, – услышал я голос Крысы из-за стены, он словно шептал мне в самое ухо. – Да, да, да. Ты знаешь, как мне этого не хватало.
Затем звук смачного поцелуя.
– Я люблю тебя, папочка.
– Что ты сказала? – спросил Реймонд свою жену, свою женщину.
– Я люблю тебя, папочка. Ты мне нужен.
– Тебе нужно вот это?
И тут она издала звук, который я не могу описать. Горловой стон, полный такого наслаждения, что у меня закружилась голова и я опустился на пол.
Стоны Этты становились все громче и страстнее. Она никогда так не реагировала на мои ласки, как, впрочем, и другие женщины.
Крыса безумен, подумал я. Просто безумен!
Но мне бы хотелось такого безумия!
Так же, как и Этте.

Глава 39

Спустя пару дней мой мальчик и я отправились в контору Мофасса.
Джезус вошел в дверь первым и подвинул стул, чтобы я мог сесть перед столом своего служащего.
Мофасс сидел, привычно уставившись на яичницу с ветчиной. Он, похоже, разглядывал ее с четверть часа.
– Доброе утро, мистер Роулинз. – Взгляд у него был подозрительный. Любой человек, уцелевший после встречи с Крысой, становился весьма недоверчив.
– Мофасс, как дела?
– Меня на два дня засадили в камеру предварительного заключения.
Я вытаращил глаза, изображая крайнее удивление.
– Да, да, – продолжал он. – Но мне кажется, я должен благодарить вас. Вы не выдвинули против меня обвинений в налоговом управлении.
– Отчасти это заслуга человека из ФБР. Я не причинил им неприятностей, и они позволяют мне не спеша расплатиться со своими долгами.
– Тем не менее должен сказать вам спасибо. Мы все попали в западню, и вы могли бы отыграться на мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69