Лидеры мятежа, относившиеся к народным массам с величайшим презрением, были уверены, что в течение 48 часов им удастся низвергнуть республиканское правительство и захватить власть в свои руки.
18 июля восстание действительно вспыхнуло в разных концах страны, но только в Марокко, Наварре, Севилье и некоторых других областях оно оказалось успешным. Напротив, в большинстве крупных городов мятежники потерпели поражение, а в Мадриде и Барселоне были просто уничтожены. Это объяснялось тем, что повсюду в стране громко заговорил народ.
Нельзя утверждать, что на стороне народа сразу объявились достаточно дальновидные руководители. Нет, этого, к сожалению, не случилось. Левореспубликанское правительство Хираля, ставшее у власти в самом начале мятежа, открыло арсеналы для вооружения народа, что было, конечно, очень хорошо, но оно явно запоздало с образованием новой республиканской армии. Декрет об этом был издан только 21 августа, то есть месяц спустя, хотя все видели, что армия, унаследованная от монархии, в основном оказалась на стороне мятежников. К явным просчетам правительства относится и то, что оно пыталось создать новую армию на базе старых командных кадров, по тем или иным причинам не перебежавших к Франко.
Правительство Хираля не имело ни достаточного авторитета, ни «умения для того, чтобы внести действительную организованность в массовую борьбу рабочих и крестьян против военно-фашистских заговорщиков, стихийно вспыхнувшую повсюду. В результате элементы организованности стали вноситься различными партиями и группировками, а так как их было очень много и они часто конкурировали друг с другом, то борьба испанской демократии против фашизма долгое время носила хаотический характер. Не хватало оружия и командиров, не хватало опыта, выучки, военных знаний, слаженности действий между отдельными отрядами. Вдобавок правительство Хираля почему-то верило, что Англия не допустит установления фашистского господства в Испании, и потому дало совершенно неправильный уклон внешней политике республики.
И все-таки испанская демократия оказала мятежникам могучий отпор и, конечно, быстро разгромила бы их, если бы фашиствующих генералов не поддерживали внешние силы.
Когда заговорщикам стало ясно, что их расчеты на молниеносную победу провалились, они при поддержке своих германо-итальянских союзников стали готовить «поход на Мадрид». По выработанному ими плану наступление на испанскую столицу должно было осуществляться двумя колоннами – с юга, из Севильи, колонной под командованием генерала Франко и с севера, из Наварры, колонной генерала Мола. На этой стадии мятежники все еще верили в быстрый исход борьбы: не удалось захватить власть за 48 часов – удастся за 3–4 недели.
Однако практическое осуществление намеченного плана столкнулось с большими трудностями. Население, как правило, встречало войска мятежников враждебно. Республиканская милиция, плохо обученная и недостаточно вооруженная, но горевшая революционным энтузиазмом, оказывала фашистам упорное сопротивление. Когда части генерала Мола приблизились к Гвадарраме и Сомосьерра, горному хребту в 40–50 километрах к северу от Мадрида, повсюду громко прозвучал знаменитый лозунг: «No pasaran!» («Они не пройдут!»). Отряды народной милиции бросились к угрожаемым пунктам. В автобусах, на грузовиках, в легковых машинах, на телегах, на мулах, на ослах, пешком они грозной лавиной устремились к горным проходам и почти буквально закрыли их своими телами. Потери милиции были огромны, но наступление Мола удалось отбить.
Франко занял Кордову и Бадахос, где устроил кровавую баню республиканцам. Однако дальше и он продвинуться не смог. Мятеж явно выдыхался, и, будь Испания предоставлена самой себе, республика победила бы уже во второй половине августа.
Гитлер и Муссолини встревожились. Они не допускали и мысли о возможности такого исхода. Германо-итальянская помощь мятежникам была усилена, количество направляемых им самолетов, танков, пушек увеличилось. В испанских водах сконцентрировалось большое количество фашистских военных кораблей, включая немецкий линкор «Дейчланд».
Одновременно подняло свою зловещую голову «невмешательство»: республика стала наталкиваться на неожиданные препятствия при получении оружия из-за границы. Большинство послов (в частности, послы Англии и Франции), аккредитованных при испанском правительстве, выехали из Мадрида и устроили свою временную резиденцию в Хендее, маленьком городке на франко-испанской границе. Там плелась паутина всевозможных интриг против Испанской республики. А в столице, где остались лишь второстепенные дипломатические чиновники, помещения целого ряда посольств (особенно латиноамериканских) превратились в настоящие очаги контрреволюции. В этих помещениях под защитой дипломатического иммунитета скрывались тысячи мятежников и обосновывались шпионско-диверсионные центры правых партий.
Такое разностороннее пособничество контрреволюции извне не могло не отразиться на положении республики. Со второй половины августа и особенно в сентябре – октябре ситуация на фронтах стала ухудшаться. 2 сентября пал Ирун, 4 сентября мятежники заняли Талаверу (в 120 километрах от столицы), 27 сентября – Толедо (в 70 километрах от столицы).
30 сентября в Бургосе Франко был провозглашен главой «национального правительства» и генералиссимусом. А 4 октября радио Севильи сообщило, что мятежники приступают к окружению Мадрида.
Через два дня то же радио хвастливо объявило, что испанская столица будет занята франкистами 12 октября.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65