Мы расстанемся? – да, расстанемся,
Не потрогав губами «люблю».
Уже поздно жалеть или каяться –
С темной силой я душу делю.
Ты уходишь, и ночь вспыхнет заревом,
Неродившимся криком: «Люблю!»
Боль и кровь – тело падает замертво.
Кто я?.. Где я?.. В аду?.. В раю?..
Здесь залогом спасенья – прощание
Глаз и губ, не сказавших «люблю».

В сумасшедшей горячке погони и поисков. С самого утра. Они выскочили, вооружившись клинками и заряженными пистолями, на взмыленных лошадях, на берег бухты Трех скал в полдень.
Шебека уже вышла на веслах из гавани и, поймав благоприятный ветер, подняла черный парус.
– Поздно! Они ее увезли! – Матиш в сердцах бросил наземь саблю, шапку.
Бибер вложил шпагу в ножны и, спрыгнув с коня, облегченно вздохнул:
– Хорошо, что они уже далеко. Если бы у тебя хватило дури напасть на этих турок сейчас, нас бы просто убили. Может, все к лучшему?
Милош проехал верхом до самой воды. Потом стал объезжать весь пляж кругом, внимательно изучая следы. Задержался у брошенного костра. Двинулся дальше.
– Братцы! Братцы, смотрите! – голос его дрожал.
Они побежали к нему. Руки, по привычке, на рукоятях пистолей, на эфесах клинков. Милош спрыгнул с коня. Они встали рядом. У их ног лежало залитое кровью тело. Почти вся кровь уже запеклась или впиталась в песок. Это была она – та, за кем они гонялись по всей Австрии и окрестным землям.
– Боже мой... Что тут произошло? – прошептал Матиш, часто крестясь.
– Это Мария? – спросил Бибер.
– Да... – Милош сглотнул. – Что же нам теперь делать?

Погода была ясной, но на душе Абдуллы чернели тучи.
«Не гонись за властью, моряк... – Он криво усмехнулся. – Вот, значит, какой ты, старик. Бродячий дервиш. Суфийский мудрец, дьявол тебя забери! Раньше всех увидел, подошел и убил. И скрылся в тумане. Словно и не было тебя. Словно призрак... Ведь нутром чуял я, что кончится это дело бедой... Теперь, для полноты, остается еще нарваться на венецианский флот».
– А я говорил, говорил ему! Не надо было спасать старика. Пусть бы он утонул. Ничего мы теперь от Гофур-паши не получим. Остаться б живыми после такого провала. Позор! Ведь и Гофур-паша нас предупреждал... Эта сопливая доброта капитана ко всяким... А он, старик этот... Наверняка он был шпион. И все специально подстроил. А потом улучил момент и... С самого начала он мне не понравился...
Абдулла внимательно смотрел на Джафара. И беспокойство в его душе росло. «Всех нас потопит, лишь бы выгородить себя... Эх, старик, старик. Так-то ты мне отплатил за добро».
И вдруг капитана осенило. Он вспомнил до мельчайших деталей тот час, когда все случилось. Вспомнил, кто куда шел, что делал. Вспомнил, каким был тот ятаган, которым дервиш зарезал девчонку.
Подойдя к Джафару, капитан вынул из его ножен клинок. Вся команда удивленно затихла, и в наступившей тишине Абдулла, усмехаясь, спросил:
– Говоришь, ты все заранее знал? Но можешь ли ты нам объяснить, почему старик убил ее твоим ятаганом? Почему именно твой клинок оказался в руках у безумца?

Темнота, полная, без малейшей искорки. Нет ощущения тела, нет ничего, только осознание себя и холод свободы.
«Что со мной? – думала Ольга. – Где я?.. Хоть бы капельку света. Удивительно, что я все помню. Все, до мельчайших деталей: как бежала от Родриго, как встретила босоногого старца с ятаганом... Кто он? Откуда взялся?.. Ведь я ждала, надеялась, что кто-то убьет меня, освободит от этого кошмара, а получилось все равно неожиданно... И где теперь Сатана? Его убили вместе со мной?»
«Сатану, как ты его называешь, невозможно убить. Так же, как нельзя, например, убить северный ветер».
«Кто ты?»
«Босоногий старик с ятаганом. – Он, кажется, улыбнулся. – Так меня еще никто не называл».
«Зачем ты меня... Что все это значит?»
«Это долгий рассказ... Начнем с того, что меня попросил об этом Ахмет».
«Попросил убить меня?..»
«Не убить, а спасти. И не только тебя... Помнишь, он рассказывал тебе о дервише, который может помочь? Он говорил обо мне. Вчера, в полдень, я узнал от него... Это просто удивительно, что ему удалось ко мне достучаться. Ведь он даже не знал, где я нахожусь. А я был очень далеко отсюда. В Египте, в Гизе, среди древних гробниц... В подобных местах особенно четко осознаешь, что весь наш мир всего лишь хрупкая чаша из горного хрусталя, забытая Творцом на холодном ветру... Впрочем, это не относится к делу. Я давно знаком с Ахметом. Он, в сущности, хороший человек. Просто занялся со скуки дурным ремеслом... Но это тоже не относится к делу.
Тот, кого ты называешь Сатаной, тот, кто недавно через тебя пришел в этот мир... Я о нем знал и раньше. И я знал о коварстве стылого ветра. О его силе и о том, как он слаб. Почти ничего не может он сделать сам. Всегда действует лишь через тех, кто призывает его. Им, призывающим, дает он силу. Вот только душа человека начинает гнить изнутри, когда человек получает несоразмерно тому, чего он достоин. Сила стылого ветра так велика, что ее не достоин ни один из живущих. Любой из получивших ее губит свою душу. Но не многие знают об этом.
Иногда, нечасто, может быть, раз в сотню, в тысячу лет стылый ветер обращает свое внимание на один из миров. Потому что звезды становятся так, что он в этом мире может действовать сам. Не выполнять волю тех, кто из-за своего несовершенства или из ненависти к миру обратись к нему, нет – диктовать свою. На этот год и, возможно, на следующие годы он обрел такую возможность у нас. Это было предсказано. Давно. Многими из наших пророков. Цебеш был одним из тех, кто расшифровал эти пророчества. Другой, Джеронимо Ари, тоже кое-что почувствовал. Оба теперь мертвы. Потому что сила стылого ветра так велика, что он, в конце концов, убивает тех, к кому прикоснется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111