Но в кармане двадцать шесть рублей. Не полетишь. И не доедешь. Как быть?
Яша пустился вниз по бульвару Шевченко. В чёрном выходном костюме, печально-удрученный, брел несчастный Яков, разговаривая сам с собой.
– Оказывается, и киевлянки способны на коварство.
Яша припомнил: прощаясь, Зося как-то странно улыбнулась. Конечно, она шутила. Знала, что не придёт. Она права. В самом деле, кто он? Какой-то проезжий. Нельзя же отправляться на свидание с первым встречным. Просто хорошо воспитанная девушка. Яша оставил подъезд оперного театра в пять минут девятого, уступив билеты молодым людям – ему и ей, очевидно музыкантам.
В семь минут девятого к оперному примчалась Зося. Подвел троллейбус, петлявший не по своему маршруту. На магистральной улице закрыли движение в связи со строительством новых домов и прокладкой всяких труб. Бывает? Да. Слишком часто влюбленных подводит городской транспорт и… строительство новых домов.
Зося шла по улице Ленина, Яша двигался параллельно ей по бульвару Шевченко. На Крещатике разошлись в разные стороны.
На другой день в консерватории Яша узнал, что он может стать её студентом лишь в будущем году. Сейчас прием закончен.
– Очень мило объяснили, – произнес Яша уже на улице.
Куда идти? В кино. Хотя бюджет трещит, но… один билет ещё можно купить. Зашёл сперва в кондитерскую, взял две булочки и стакан кофе. Снова на улицу.
На противоположной стороне Крещатика – кинотеатр «Дружба». К нему ведут многочисленные ступеньки. Ох, слишком много ступенек в Киеве. И пока ни одного уличного эскалатора.
– Сойду с ума, если навсегда потерял её, – терзался Яша. – Кто это?
На другой стороне мимо нарядного киоска прошла Зося!
Она или не она? Ринулся через улицу. Свисток. Другой. Яша не останавливается. К нему спешит орудовец. Зося обернулась. Милиционер настиг Яшу.
– Я не местный! – воскликнул Яша. – Я иду к ней, – и машинально показал в сторону киоска. Орудовец приступил к неторопливому нравоучению: и не местные не имеют права нарушать…
– Он спешил ко мне, – услышал Яша.
– Зося!
Трудно поверить! Милиционер усмехнулся.
– Ну, бажаю… Желаю счастливо погулять, – откашлялся постовой.
Яша пожал руку сержанта. Теперь можно не идти в кино. Яша рассказывал. Зося смеялась. Смех её звенел волшебным колокольчиком. Это была несравненная музыка. Бог с ним, со вчерашним концертом. С голосом Зоей никакая симфония не сравнится!

МНЕ ЭТО УЖЕ ГОВОРИЛИ

Расставшись с Костой, Катя вернулась домой. Место в самолете обещано. Предстоит бурная конференция – убедить Асю путешествовать: Одесса – Киев – Москва – Ломоносовск в компании Лизы, ленинградки, с которой познакомились в Сухуми.
Обстановка для объяснения осложнилась, сапожник заявил, что «шпильку» восстановить немыслимо трудно… И запросил неслыханную (даже на побережье Чёрного моря) цену.
Ася обратилась к другому. Тот цену удвоил. Вернулась к первому – сказал: «Пожалуйста. Будет готово. Через неделю». Ася снова ко второму. Смилостивился – сделает. Через двое суток. Очень много сломанных «шпилек».
В данной ситуации (уже успела выпить кофе по-турецки) Ася узнала о возвращении Кати в Ломоносовск. «Шпильки» и кофе по-турецки вызвали ураган.
– Что за дикий бред?!
Ася окончила индустриальный институт. Следя за модами сезона, она не успевала следить за лексикой. Читала журнал «Экран» и посещала эстрадные концерты, где литературный язык не всегда в почете.
– Еду с Костой и Анатолием, – сообщила Катя.
– Вернее, с Анатолием.
– Хоть бы и так.
– Бред! Прервать отпуск. Из-за чего?!
– Анатолий тоже прервал отпуск.
– Ну кто тебе этот Николай – ни брат, ни сват. Чего ты вздумала… Кому это нужно?
– Человеку.
– Философия.
– Верно, уважаемый товарищ инженер. Без философии человек не человек, а мещанин. А мещанин равен обитателю лесов.
– Значит, я зверь, если еду в Одессу, а не лечу в Ломоносовск искать какую-то Тамару Мухину.
– Ты помочь не можешь.
– А ты?
– Несомненно.
– Я посмотрела бы, как ты полетела б без Анатолия.
– Меня просил не Анатолий, а Коста.
– Ради Анатолия.
– Второй пример благородства – Коста летит ради друга.
– Они же не твои друзья.
– Друзья. С того часа, когда я вошла в их дом. Вдумайся, назначили день свадьбы, оповестили родственников, гостей, а их не меньше тысячи человек. И вдруг свадьбу откладывают… Считают себя не вправе веселиться, если, как старики говорят, у чужих людей младшая сестра Николая, сирота. Весь род Эшба считает Тамару своей родной. И вот… Прерывают отпуск Анатолия, снаряжают его и Косту, ничего не жалеют, лишь бы доставить радость Тамаре Мухиной, дочери погибшего солдата. Если не совершать таких поступков, не брать пример с благородных людей, для чего жить? Представь себе радость всей семьи Эшба, всего Акуа, когда в дом введут сестру Николая. Я постараюсь присутствовать при этом.
– И ты поедешь на свадьбу?
– Если найдём Тамару, обязательно. Отвлечемся от лирики. Я будущий следователь – прокурор, почему бы мне по духу своей профессии не помочь людям?
– Может, и мне возвращаться в Ломоносовск?
– Рекомендовала бы тебе, если бы в этом был смысл. Поезжай в Одессу – Киев – Москву, как вы задумали.
– Ужас! Ты приедешь в Ломоносовск с двумя горцами, и тебя увидят в их обществе. Что подумают? И зачем мы поехали на эти идиотские скачки?
– Чтобы встретиться с Анатолием.
– Что-о-о?
– Мне сказали – скачки национальный праздник. И, как видишь, мы встретились.
– Честное слово, сейчас телеграфирую Клавдии Павловне.
– Дома никого нет.
Несчастная Ася. Её круглые серые глаза искрение удивленно уставились на Катю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78