Он ненавидел аэропорты с их прилетами и отлетами, с их шумом и запахами и хотел побыстрее отсюда вырваться.— Отвезите меня к Иеремии, — сказал он.Не без возражений провезли они его по чистым широким улицам Хьюстона, а затем вверх, к невероятному куполу, называемому святилищем солитариан, и, вниз, по подземным коридорам, запыленным и мрачным, пока не добрались до небольшой комнатки, казавшейся еще меньше от давящей тяжести стадиона.Старый человек поднял взгляд от старого туалетного столика с зеркалом. Уайт увидел белые волосы, морщинистое лицо, черные глаза и сразу понял, что не сможет убедить проповедника. Однако попытаться он был обязан.— Иеремия… — сказал он.— Господин президент… — откликнулся тот, словно говорил «Ave, Caesar».— Ты вернулся из Аресибо, — сказал Уайт, — с копией Послания.— Я вернулся ни с чем, — ответил Иеремия, — а если и получил Послание, то адресовано оно только мне. Я не могу представлять другого человека.— А я должен представлять других людей, — печально сказал Уайт, — и от их имени требую, чтобы ты не показывал своего Послания никому.— Так мог бы обратиться фараон к Моисею, спустившемуся с вершины Хоривской.— Вот только я не фараон, ты не Моисей, а Послание — не Десять Заповедей, — заметил Уайт.Глаза Иеремии вспыхнули, однако голос звучал по-прежнему мягко:— Ты говоришь увереннее, чем я смел бы себе позволить. Ты владеешь легионами, — он обвел взглядом телохранителей и свиту, они толпились в дверях и за порогом, в коридоре, — а у меня лишь моя одинокая миссия. Но я исполню ее, разве что меня остановит насилие, и исполню сегодня же вечером.Голос его, под конец фразы вроде бы не изменился, однако был теперь твердым, как сталь. Уайт попытался еще раз.— Поступив так, — сказал он, — ты посеешь драконьи зубы раздора и вражды, которые могут уничтожить нашу страну.Усмешка скользнула по лицу Иеремии и исчезла.— Я не Кадм, здесь не Фивы, и кто может знать, что предначертано человеку Богом?Уайт направился к двери.— Подожди! — сказал Иеремия. Он повернулся к своему столику и взял с него лист бумаги. — Держи! — сказал он, протягивая руку. — Ты первый, кто получил Послание из рук Иеремии.Уайт взял листок, повернулся, вышел из комнаты, пошел по длинным, мрачным коридорам, обратно к своей машине. Потом, бросив людям из свиты: «Мне нужен детальный доклад», сел в самолет и продолжил свое путешествие на Пуэрто-Рико.У Джона оказалась запись голосов. Сначала слышался слабый шепот, словно тысячи губ и языков говорили разом. Вот только рождались эти звуки скорее всего без помощи губ и языков, произносились существами, которые не имели знакомых нам органов, и общались, возможно, с помощью жужжания или потирая усики.Уайт думал о долгих годах прослушивания и удивлялся, как люди могли выдержать их. Тем временем шепот стал громче и преобразился в шум атмосферных помех. Потом что-то еще, доносящееся все яснее, почти понятное, начало пробиваться так, как бывает, когда мы очень малы и лежим в полусне в кровати, а в соседней комнате разговаривают взрослые и мы не можем понять, о чем они говорят, не можем проснуться настолько, чтобы послушать, но знаем, что разговор продолжается…А потом Уайт услышал обрывки музыки и голоса, обрывки фраз между атмосферными помехами. Говорили что-то бессмысленное, но все-таки говорили.«СТУКТРЕСКСТУК, — говорили они. — Осмелился ше ТРЕСКСТУК твой друг и советник ТРЕСКТРЕСК музыка СТУКТРЕСКСТУК еще один визит к Алленам СТУКСТУКТРЕСК оставайтесь на этой частоте СТУКТРЕСК музыка: бар-ба-сол-бар СТУК вам спальню термитов ТРЕСКСТУКСТУКСТУК в аккорде будет ТРЕСКТРЕСКСТУК в выступлении поборника СТУКСТУК музыка СТУКТРЕСК единственное, чего следует опасаться ТРЕСК а теперь Вики и СТУКСТУКСТУК здесь нет духов ТРЕСКСТУК музыка: бу-бу-бу-бу СТУКСТУКТРЕСК может ли женщина после тридцати ТРЕСКСТУКСТУКСТУК приключения шерифа СТУКТРЕСКТРЕСК музыка СТУКСТУК это какая-то птица ТРЕСК только настоящий СТУКТРЕСК ликующее сообщение ТРЕСКТРЕСКСТУК приветствую всех СТУКТРЕСКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК то есть из-за парня ТРЕСК счет и еще двойную СТУК…»— Голоса, — сказал Уайт, когда вернулась тишина.— Голоса, — согласился Джон.Уайт отметил, что они произнесли это слово по-разному. Джон — возбужденно и радостно, а вот сам Уайт никакой радости не испытывая. Его беспокоила мысль, что где-то там, в сорока пяти световых годах отсюда, какие-то создания с аппаратурой слушают передачи, приходящие с Земли, чужие уши слушают земные голоса и посылают их обратно, изорвав и испачкав. Он часто выступал по телевидению, а в последнее время и по радио, с тех пор, как оно вновь обласкало его, и ему не нравилась мысль, что его голос и изображение несутся неутомимыми волнами в бесконечность, где кто-то или что-то может их перехватить и таким образом завладеть частью его самого. Ему очень не хотелось верить в это.— Может, это просто эхо, — сказал он.— С расстояния в сорок пять световых лет? — спросил Джон. — Мы бы тогда ничего не приняли.Уайт попытался представить себе невообразимое расстояние между звездами, которое должны были преодолеть эти голоса по пути к тому далекому месту и обратно, но человеческое воображение его пасовало перед этой задачей. Тогда он вообразил себе муравья, ползущего из Вашингтона в Сан-Франциско и обратно, но и это не помогло.— Может, это где-то ближе, — сказал он.— Тогда мы не принимали бы программы девяностолетней давности, — заметил Джон.— А может, все эти годы они летают над нами. — Уайт помахал рукой в воздухе, словно желая смести эту мысль, как нити паутины. — Знаю-знаю, это тоже невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69