Солидный, с седыми висками, он выглядел много старше Пирса.
— Нет. Плохое питание. Странно, правда? Казалось бы, деньги сами себя кормят.
— Не всегда. Миллионеры бывают со странностями.
— Прободная язва двенадцатиперстной кишки, — продолжил Пирс. — И, как результат, анемия. Давление пониженное. Вдобавок еще атеросклероз со всеми его прелестями.
Рядом сидела медсестра с гладким и свежим лицом. Она что-то писала в карте.
— Пожалуй, ему стоит освежить кровь, — сказал Пирс медсестре. — Заодно не помешает анализ мочи. Затребуйте, пожалуйста, пинту крови.
— Переливание? Стоит ли? — удивился Истер.
— Стоит. Пусть временно, но поможет.
— Но он же все равно умрет!
— Все там будем, — мрачновато улыбнулся Пирс. — Работа у нас такая: мы обязаны отсрочить смерть насколько это возможно.
Несколько позже доктор Пирс вышел в холл, где Истер озабоченно беседовал с высоким крепким мужчиной. Светловолосый, примерно того же возраста, что и доктор Истер — около сорока пяти или пятидесяти лет, — мужчина зыркнул на Пирса холодными серыми глазами. Хищное лицо его выглядело почти свирепым.
Истер представил их друг другу. Карл Янсен был личным секретарем старика, умирающего в палате. Мужчины обменялись рукопожатием. Пирс подумал, что по виду этого человека можно предположить, что обязанности личного секретаря включают в себя выполнение самых разнообразных, в том числе довольно щекотливых, поручений.
— Доктор Пирс, у меня только один вопрос, — сказал Янсен голосом таким же холодным, как и его глаза. — Он умрет?
— Разумеется, — ответил Пирс. — Это наша общая участь. Но если вы хотите знать, умрет ли он в ближайшее время, я отвечу: безусловно.
— Что у него? — с явным подозрением в голосе спросил. Янсен.
— Болезнь эта называется старость. Он пережил себя. Отказывает один орган за другим. Тело его изношено и разваливается.
— Послушайте, отец его прожил девяносто один год, а мать — девяносто шесть.
Пирс невозмутимо посмотрел на Янсена.
— Да, но они не делали миллионы. За все приходится платить. Каждый миллион долларов стоил ему пяти лет жизни.
— Значит, вы дадите ему спокойно умереть?
Взгляд Пирса сделался таким же холодным, как и у Янсена.
— Сейчас мы сделаем ему переливание крови. На какое-то время он придет в себя. Вы можете вызвать близких родственников или друзей?
— Ближе меня у него никого нет.
— За каждую пинту крови, что мы вольем в него, вы отдадите больнице две. Вы можете организовать это?
— Мистер Уивер способен хорошо заплатить.
— Нет. У нас правило: за кровь расплачиваться только кровью, если это возможно.
Янсен задумался, потом усмехнулся и сказал:
— Что ж, в нашей конторе мы найдем добровольцев быстро и сколько угодно.
Подождав, пока Пирс отошел, Янсен сказал Истеру:
— Что-то он мне не нравится. Я бы хотел, чтобы его заменили.
— Вам не по нраву его характер? Он кажется вам слишком жестким, вроде как вы сами?
— Мне он кажется слишком молодым.
— И только? Очень часто молодость — преимущество, а он все-таки еще и лучший геронтолог на Среднем Западе. Добреньким он, конечно, не выглядит, но он зато объективен. Всем врачам приходится быть немножечко жестокими, а ему это необходимо больше, чем другим. Такая уж специфика у его профессии — он неизбежно теряет своих пациентов, — Истер сдержанно улыбнулся. — Это в моем возрасте мы потихоньку размягчаемся и к смерти начинаем относиться… э-э… субъективно.
В банк крови поступила заявка. Завертелась обычная процедура. Сестра вышла из своего маленького кабинета на первом этаже. Стуча каблучками, зашла в 304-ю палату. Присела у кровати старика, извлекла из маленького чемоданчика необходимый инструмент. Из вены старика она шприцем вытянула пять кубиков темной, почти черной крови.
Старик лежал неподвижно, дышал неровно, с трудом. Он по-прежнему был без сознания.
Вернувшись в свой кабинет, сестра определила группу крови. Записала на маленьком бланке фамилию пациента, дату, номер палаты. В соответствующем разделе написала фамилию врача, группу крови и резус-фактор.
Далее следовал раздел «доноры». Она открыла правую дверцу холодильника, осмотрела ярлыки бутылей, взяла одну из них. Записала в графу фамилию донора и номер сосуда. В две пробирки она отлила немного крови пациента. Капнула кровь пациента в сыворотку донора и убедилась в прекрасной совместимости. Даже после центрифуги они оставались в отличном состоянии, являя собой равномерно распределенные тельца.
Женщина подписала бланк и, позвонив патронажной медсестре, сообщила, что кровь готова. Через минуту она пришла. Сестра-гематолог взяла ярлык с красной окантовкой и написала на нем: «Палата № 304. 9—4 Лерою Уиверу. Доктор Пирс», затем наклеила ярлык на бутыль с донорской кровью. Медсестра взяла бутылку и, небрежно кивнув, вышла.
Доктор Пирс внимательно просматривал историю болезни Лероя Уивера. 2360000 красных телец на кубический миллиметр. Острая анемия! Эта чертова язва, видимо, кровоточит непрерывно.
Переливание крови поможет лишь временно, но в этом случае все временно. Дальше видно будет. Вдруг это оживит старика настолько, что станет возможным несколько подкормить его, а там, кто знает, может, он всех удивит и покинет больницу на своих ногах.
Захватив историю болезни и результаты последних анализов, Пирс пошел по тихому длинному коридору. В воздухе привычно пахло спиртом, эфиром, антисептиками — обычная атмосфера больницы. Потом он открыл дверь палаты 304 и окунулся в ее прохладу.
Пирс молча кивнул сиделке, одной из трех, нанятых Янсеном для Уивера.
Он посмотрел на табличку, прикрепленную к спинке кровати пациента, — все по-прежнему.
1 2 3 4 5 6