Рассказы –
OCR Хас
Эдмонд Гамильтон
Тот, у кого были крылья
Доктор Харриман остановился в коридоре родильного дома и спросил:
— Как себя чувствует женщина в двадцать седьмой палате?
Глаза главной медсестры в хрустящем от крахмала белом халате были полны печали.
— Она умерла через час после родов, доктор. Вы же знаете, у нее было больное сердце.
Врач кивнул головой, и на его худощавое, чисто выбритое лицо набежала тень.
— Да, я теперь вспоминаю. Год назад она и ее муж пострадали от электрического замыкания в метро, на днях ее муж умер. А что с ребенком?
Сестра помедлила с ответом.
— Прекрасный здоровый, маленький мальчик, только…
— Только что?
— Только горбатый, доктор. Доктор Харриман выругался с досады:
— Что за отвратительная судьба у этого несчастного маленького чертенка! Родился сиротой, да еще и уродом!
И затем решительно добавил:
— Я осмотрю этого ребенка. Может быть, мы сможем ему чем-нибудь помочь.
Но когда он и медсестра склонились над кроваткой, в которой лежал и пронзительно кричал маленький розовощекий Дэвид Рэнд, доктор отрицательно замотал головой.
— Нет! Мы ничего не сможем сделать с его спиной. Как жаль!
Красноватое тельце крошечного Дэвида Рэнда было так же правильно сложено, как и у любого другого новорожденного, за исключением спины. На спине в районе лопаток ребенка выступали два выпирающих горба, закруглявшиеся и доходящие до ребер.
Эти горбы-близнецы были такими длинными и симметричными в своем закруглении, что это не было похоже на обычное искривление. Искусные руки доктора Харримана нежно ощупали их, и на его лице отразилось недоумение.
— Это не похоже на любую стандартную деформацию, — озадаченно произнес он. — Я думаю, надо сделать рентген. Попросите доктора Морриса подготовить аппарат.
Доктор Моррис был коренастым, рыжеволосым молодым человеком, который тоже с сожалением смотрел на этого кричащего карапуза, лежащего перед рентгеновской камерой.
Он пробормотал:
— Эта спина — просто беда для несчастного малыша. Вы готовы, доктор?
Харриман кивнул головой.
— Вперед!
Рентгеновские лучи пронзили эту визжащую и кричащую жизнь. Доктор Харриман прильнул к флюороскопу. Его тело окаменело. На минуту воцарилась мертвая тишина, затем доктор выпрямился. Его худощавое лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок, и наблюдавшая за ним сестра недоумевала, что могло на него так повлиять.
Харриман немного заплетающимся языком обратился к Моррису:
— Моррис! Взгляните-ка на это. То ли я чего-то не понимаю, то ли действительно произошел беспрецедентный случай.
Глядя на своего непосредственного шефа, Моррис озадаченно сдвинул брови и с нетерпением заглянул в флюороскоп. Он вздрогнул и воскликнул:
— О Боже!
— Вы тоже увидели? — спросил доктор Харриман. — Ну, тогда я еще не сошел с ума. Но как так получилось? За всю историю человечества — это впервые.
Харриман бессвязно залепетал:
— И кости тоже полые, все строение скелета отличается. Его вес…
Он торопливо положил ребенка на весы. Стрелка покачнулась.
— Вы видите! — закричал Харриман. — Он весит в три раза меньше, чем любой другой ребенок такого размера!
Рыжеволосый молодой доктор Моррис завороженно уставился на закругленные горбики малыша. Охрипшим голосом он произнес:
— Но это невозможно…
— Да, но это так! — воскликнул Харриман. Его глаза блестели от восторга. — Что-то изменилось в структуре генов — только это могло привести к такому результату. Какая-то предродовая травма…
Он ударил себя по лбу:
— Я понял! Электрическое замыкание, от которого пострадала его мать. Вот что послужило причиной — воздействие тока практически перестроило ее гены! Вы помните эксперименты Мюллера?
Любопытство медсестры заставило ее позабыть о приличии. Она не выдержала и поинтересовалась:
— Но что случилось, доктор? Что у малыша со спиной? Неужели все так плохо?
— Так плохо? — машинально повторил доктор Харриман. Он глубоко вздохнул и объяснил сестре:
— Этот ребенок, этот Дэвид Рэнд — уникальное создание. Еще не рождалось ни одного, подобного ему. То, что с ним произойдет, насколько мы можем сейчас предвидеть, еще не случалось ни с одним человеческим существом. И все это из-за электрического замыкания.
— Но что с ним? — испуганно спросила она.
— У ребенка будут крылья! Крылья, вы понимаете?! Крылья! — воскликнул Харриман. — Эти выпуклости на его спине — не просто обычная аномалия, это формирующиеся крылья, которые подобно крыльям птицы очень скоро прорвутся и начнут расти.
Медсестра онемела и наконец-то, набравшись сил, все еще не веря своим ушам, спросила:
— Вы шутите?
— О Господи! Вы думаете, я могу шутить такими вещами? Говорю вам, я ведь тоже поражен не меньше. Строение тела этого ребенка отличается от строения тел всех человеческих детей, когда-либо живших на Земле.
У него полые кости, как у птиц. Его кровь тоже отличается, и весит он лишь треть от нормального веса младенца. И его лопатки выступают как проекция костей с сильно развитыми мышцами для крыльев. Рентген четко показал зачаточные крылья и их кости.
— Крылья! Крылья! — изумленно повторял и повторял молодой Моррис, а через некоторое время добавил: — Харриман, этот ребенок сможет…
— Да! Он сможет летать! — объявил во всеуслышание Харриман. — Я уверен в этом. Крылья будут очень большими, и так как его тело весит намного меньше обычного, они смогут спокойно поднять его в воздух.
— Боже мой! — бессвязно произнес Моррис.
Он диковато поглядел на ребенка. Мальчишка перестал плакать и теперь слабо помахивал своими маленькими, пухленькими розоватыми ручками и ножками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10