Мустаккио, усы которого уже давно не стояли торчком, а печально висели, топал ногами и плакал, как ребёнок:
– У-у-у! Хочу опять быть укротителем, не хочу чистить конюшни!
Оп-ля старалась утешить его:
– Подожди, мы ещё добьёмся своего, – говорила она. – Я не успокоюсь до тех пор, пока этот железный хлам не выкинут из цирка! Из-за него никто больше не обращает внимания на мой номер и не аплодирует мне.
ГЛАВА XIII
МИЛЕДИ ГОВОРИТ: «АХ, КАКОЙ УЖАС» – ГЛАВА БЫСТРО КОНЧАЕТСЯ И ПЕРЛИНА ОСТАЁТСЯ ПЕЧАЛЬНОЙ
Как вы помните, Гвоздик поступил работать в цирк, чтобы скорее разыскать Перлину. Каждый вечер он обращался к зрителям и спрашивал, не встречал ли её кто-нибудь, но до сих пор ему ничего не удалось узнать.
Наконец цирк прибыл в город, где жила Перлина. В тот же день, катаясь с Миледи в карете, девочка проехала мимо цирка. Вот как это случилось.
Тент только начали устанавливать и как раз собирались повесить большую афишу, где аршинными буквами было выведено: «Гвоздик, железный укротитель». Но афишу держали так, что Перлине не видны были эти слова. Однако…
– Ах, Миледи, как мне хочется пойти в цирк! – вырвалось у девочки.
Миледи наморщила нос.
– Какой ужас! – сказала она. – Разве ты не знаешь, что цирк – зрелище для черни? Нет, ты пойдёшь сегодня вечером на концерт классической музыки.
Карета проехала, и афиша с именем Гвоздика осталась позади. Бедная Перлина, ей действительно не везло!
Если бы она прочитала афишу, то с радостью прибежала бы к Гвоздику: ведь она не только простила его, но за время разлуки поняла, что никогда у неё не было такого верного друга, как железный мальчик.
ГЛАВА XV
ГОСТЬ, УПАВШИЙ С НЕБА
В одно прекрасное утро актеры репетировали на арене свои номера. Вдруг Нуволино и Нуволетта, раскачиваясь на трапеции, увидели какого-то старичка. Он робко заглядывал в щёлку занавеса.
– Что вам угодно? – спросили актёры, подлетая к нему на трапеции.
Но не успел старичок пробормотать и двух слов, как воздушные гимнасты радостно закричали:
– Неужели? Это вы?… Мы сейчас отнесём вас к нему… по воздуху.
И, схватив гостя под мышки, они подняли его с земли, перелетели арену и оказались над Гвоздиком, который репетировал новый номер со львами.
– Гвоздик! – закричали они. – К тебе гость! – и опустили старичка так ловко, что он сел прямо на спину Гвоздику.
– Папа Пилукка! – и мальчик запрыгал от радости.
Действительно, старичок, которого Нуволетта и Нуволино бросили прямо в объятия Гвоздика, оказался папой Пилуккой: он не в силах был терпеть дольше разлуку со своим сыночком и решил его проведать.
Читатель может себе представить, сколько им надо было всего пересказать друг другу. Конечно, они сейчас же заговорили о Перлине, но Пилукка тоже нигде не встречал её; можно было подумать, что девочка провалилась сквозь землю.
Увидев, как это огорчило Гвоздика, папа Пилукка стал его утешать:
– Давай я останусь с тобой; я не совсем ещё старый, могу работать, а когда я поселюсь здесь, в цирке, ты не будешь больше чувствовать себя таким одиноким…
– Нет, папочка, – отвечал Гвоздик, – вы не должны больше работать, вам пора уже отдохнуть. И потом смотрите…
Он показал свою копилку – такая копилка могла быть только у Гвоздика, – целиком из стали. Чтобы скорее открыть её, железный мальчик сунул два пальца в замочную скважину и – крак – вскрыл стальной ящичек, из которого посыпался целый дождь золотых монет.
– Вот мои сбережения, возьмите их, папочка; всё это ваше. Вы теперь не должны ни в чём нуждаться, будьте хоть вы счастливы!
При виде такой доброты у папы Пилукки даже слезы выступили на глазах… Почему же Перлина не хочет простить Гвоздика и вернуться к нему? Ведь он заслуживает прощения, хотя и обошёлся с ней дурно.
Несколько дней Пилукка гостил в цирке, и Гвоздик проводил с ним всё свободное время.
Узнав, что Пилукка – отец Гвоздика, все актёры полюбили его и старались изо всех сил сделать ему приятное. Даже животные относились к нему с уважением: львы каждый раз, когда он проходил мимо их клетки, отвешивали ему глубокий поклон, а слоны просовывали хобот между прутьями, чтобы почтительно пожать ему руку.
Но папа Пилукка всё-таки был печален, так как очень беспокоился, не о себе, конечно, а о Гвоздике, который сильно тосковал.
Старый учёный огорчался, что не может, несмотря на все свои знания, вылечить, то есть, конечно, не «вылечить», а починить грустное настроение своего механического мальчика. Ведь и у машины, как мы знаем, тоже может быть разное настроение. То она еле движется, медленно перебирая колёсами, то мчится на последней скорости.
Когда наступил день отъезда, Пилукка решил проверить, как работает сердце Гвоздика. Он уложил мальчика на койку в его фургоне, открыл дверцу на груди, с тысячью предосторожностей вынул золотое сердце и очень тщательно осмотрел все его зубчики и колесики.
Старый учёный был так погружен в эту тонкую операцию, что не заметил, как две пары глаз следили за ним через окошечко. Такие злые глаза могли быть только у Мустаккио и Оп-ля.
– Проклятие! – воскликнул бывший укротитель. – У этого ненавистного Гвоздика, оказывается, в груди бьётся чрезвычайно нежное сердце!
– Теперь, когда мы узнали его слабое место, – прибавила Оп-ля, – мы уж сумеем расправиться с ним!
Гвоздик, ничего не подозревая, пошёл провожать на вокзал папу Пилукку; с ними отправились все его цирковые друзья – и люди, и животные.
Гвоздик с Пилуккой открывали шествие. Гвоздик вёл на поводке трёх львят. За ними семенили лилипуты в праздничных костюмах. Дальше, гримасничая и балагуря, шёл на ходулях Ромпиколло;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32