Перчатки и носки были безупречны, но ее алые
сатиновые туфельки были явно поношенны и в них много танцевали по вечерам.
Я бы не удивился, что их подошва очень изношена.
"Она принадлежала очевидно к девчонкам, которым приходится считать
каждое пенни, носить вещи сохранившиеся от прошлогодней роскоши. Возможно
у ней была одна программа: принимала напитки в баре Монклер, и обедала у
"Антуана". Так могло быть, если бы она была одна", - подумал я. Ей может
быть не понравится мое знакомство.
- Пожайлуста, прошу извинения, - холодно сказала она. - Это место
занято.
- Ты помнишь меня? - спросил я. - Поль Конкоран из Денвера, штат
Колорадо. Это и в самом деле великолепно, куколка! Я толкнулся в отель
прошлым вечером, никого не зная в городе. А сегодня вечером забежал сюда,
выпить что-нибудь и посмотреть кто тут есть! С каким субъектом ты здесь?
Можешь бросить его?
Она посмотрела на меня меня дольше, чем следовало, так чтобы
увериться, что она непомнит меня совершенно. Она взглянула на дверь с
надписью "мужской туалет", но она оставалась закрытой. Затем посмотрела на
бармена.
- Послушай, - сказал я мягко. - Улыбайся и смотри на пол, милочка.
Затем снова посмотри вверх, как если бы мое пребывание здесь - самая
смешная и приятная вещь, которая когда-либо случалась в твоей жизни.
Она заколебалась и посмотрела вниз. Ее улыбка страшно изменилась,
поскольку она увидела в моих руках нож, спрятанный от взглядов нашими
телами и прилавком бара.
Бармен поставил мой Мартини напротив меня, взял деньги и ушел, ничего
не заметив. Я взял Мартини левой рукой. Девчонка все еще улыбалась,
пристально глядя на нож.
- Посмотри теперь вверх на меня и улыбнись, - сказал я над краем
стакана. Она посмотрела вверх на меня и улыбнулась. Прекрасно, это можно
было назвать улыбкой.
- Лезвие четыре дюйма длиной, - сказал я. Очень острое. Возьми стакан
и улыбнись.
Она взяла стакан и улыбнулась.
- Видела ли ты кого-либо, вспоротого ножом? - спросил я. - Это
сумашествие, крошка. Меня естественно схватят, если ты позовешь на помощь,
но они опоздают. Ты будешь сидеть здесь, придерживая свои кишки своими
красивыми белыми перчатками, чувствуя как твоя жизнь уходит меж пальцев
теплая, влажная и красная. Похожая на кровь.
Я описывал ей все яркими сочными красками. Круглый бар медленно
вращался. Все окружающие нас люди смеялись и разговаривали. Девушка
провела по губам краишком своего языка.
- Что... что вам надо от меня?
- Посмотри на бар снова и улыбнись. Ты оставишь своего мальчика и
пойдешь со мной. Запомни, мы старые друзья. Не забудь свой кошелек. - Она
механически взяла его. Я сказал:
- С барменом поступим так, пусть он передаст твое сообщение. Скажи
ему, что ты покидаешь джентельмена, который был с тобой, но что ты
позвонишь ему утром. Вначале мягко возьми меня за руку и подмигни ему,
когда будешь говорить это все.
Все сработало. Все случилось так быстро, что они ни о чем не успели
подумать о фокусах, и бармен занимался напитками и коктейлями весь вечер.
Он не обращал внимание на нюансы. Затем мы вышли, болтая о пустяках - по
крайней мере я болтал о пустяках - в то время, как стройная девушка в
алом, отчаянно вцепилась в мою руку и улыбнулась с выражением испуга в ее
черных глазах.
Лысый мужчина за угловым столом ни разу не посмотрел на нас до самой
двери. Никто не заметил этого, может быть кроме Оливии Мариасси, которая
может быть испытывала нескромный интерес глядя на мужчину, который
отклонил ее неуклюжую попытку завязать разговор и удалился с молодой и
красивой девушкой.

5
Нам пришлось долго идти по гостинной к выходным дверям и мой разговор
много потерял от спонтанности, ума и озарения к тому времени, когда мы
вышли на тротуар. Мы пошли прочь от отеля. Это была старая часть Нового
Орлеана с односторонним движением, с одной полосой движения, пустына и
достаточно широка для лошади в упряжке с тележкой, а тротуары достаточно
широки для дам с кринолином. Переулок по которому я отправился был уже,
будто трещина между двумя высотными зданиями.
Где я остановился наконец наконец небо имело фиолетово-серую полоску
над нами и освещенная улица являлась узким кусочком жизни и надежды
оставшейся далеко позади нас или так показалось ей. Когда мы остановились,
она защищаясь прислонилась спиной к стене. Ее бедное лицо, обрамленное
полуночно-темными волосами выглядело таким белым, как ее перчатки.
- Как ты думаешь, что что случится с тобой: куколка? - спросил я.
Она покачала головой.
- Не знаю! - прошептала она. Какую гнусную вещь ты задумал, совершай
поскорее, не мучай меня. Это отвратительно.
- Я не мучаю тебя, - ответил я. - Я только хочу, чтобы ты знала, что
произойдет после, чтобы ты не петушилась. Когда я закончу речь, я вложу
этот нож и поцелую тебя, потому что ты славная девчонка и помогла мне
убраться из гнилого места. Ты готова?
Она прямо посмотрела на меня, испуганная и смущенная. Вот этого я
хотел добиться. Теперь, когда я воспользовался ею, мне надо чтобы она ни
чего не сказала полиции обо всем происшедшем. Быть брошенным в тюрьму -
такая вещь не позволительна нам. В данный момент романтический подход
мужчины - загадки, кажется наилучшим решением, чтобы вызвать ее молчание.
Был еще один способ, чтобы заставить ее замолчать навсегда - это убить ее,
что тоже было не необходимо, ни желаемо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56