Она инстинктивно чувствовала, что осуществление ее замысла грозит ей бедой.
Обаяние Финна уже начинало на нее действовать, а некоторые черты этого мерзавца ей даже нравились – его внимательность к людям, преданность своей дочери, манера мягко и непринужденно отдавать распоряжения, не так, как это делают некоторые богатые и удачливые мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться и которых она ненавидела за их холодное высокомерие.
А кроме того, в отличие от других мужчин, с которыми она время от времени встречалась, Финн Хеллиар пробуждал в ней сильное чувственное желание. Сближаться с ним чрезвычайно опасно!
Но она ведь его ненавидит! Разве это недостаточная защита?
Скрипнув зубами в ярости на себя за то, что не может ничего решить, Каролина выглянула из окна. Лучше бы она этого не делала! Финн был в саду. Присев на корточки, одной рукой он поддерживал ребенка, а другой показывал на кусты обильно цветущих роз.
При этом он покачивал головой, явно давая дочке один из первых жизненных уроков: у розы есть шипы.
Потом встал, взял Софи за ручку, и они продолжили свое неторопливое знакомство с садом. Каролина взглянула на его сильные широкие плечи, узкую талию, и в животе у нее что-то судорожно сжалось. А при взгляде на обтянутые джинсами бедра остро кольнуло где-то внутри.
Она отвернулась от окна, ухватилась за край небольшого комода и закрыла глаза, пытаясь сдержать обуревавшие ее чувства.
Негодяй! Без зазрения совести пользуется своим обаянием как оружием, оставляя позади окровавленные сердца. Нельзя поддаваться его сексуальной притягательности!
Разве его жена оставила бы его после двух лет совместной жизни? Значит, у нее открылись глаза, и она уехала, оскорбленная в своих лучших чувствах, – пусть сам нанимает няню для их обворожительной дочурки и выбирает место, где они будут жить.
Ну, а ей, решила Каролина, чтобы избавиться от воздействия колдовских чар Финна, достаточно представить Кейти, ее страдальческое бледное лицо, боль и муку в глазах, когда она рассказала, что с ней произошло.
* * *
Вскоре после того, как Каролина стала совладелицей агентства, она сняла себе квартиру в Хайгейте. Во время учебы в бизнес-колледже ей приходилось жить вместе с двумя другими студентками. И вот теперь она впервые наслаждалась отдельной квартирой. Однажды, когда она наводила там лоск, позвонила мать.
– Ты должна на уик-энд приехать домой! – с отчаянием в голосе заявила она.
Каролина обеспокоенно сдвинула брови. Мать никогда ни на чем не настаивала. Каждый в их семье всегда сам решал, что ему делать.
– Что-нибудь случилось? – спросила она, уверенная, что так оно и есть.
– Что-то с Кейти. Я не могу ничего от нее добиться, но ты сможешь. Она тебя слушается. И бабушке не решаюсь сказать. Ты же знаешь, какая она. Она уже несколько дней не встает с постели, со дня несчастного случая. Я считала это несчастным случаем, но сейчас не уверена в этом. Она просто лежит в кровати. Не встает. Не ест. Если я спрашиваю, что случилось, отвечает «ничего» и отворачивается к стене. Не смотрит на меня. Ничего не говорит. Все время плачет. Стоит сказать слово, как на глазах у нее тут же появляются слезы.
– О каком несчастном случае ты говоришь?
– Кейти купалась в пруду, и вдруг силы оставили ее. Во всяком случае, я так предполагаю. Если бы Дэвид Паркер, который оказался поблизости, не вытащил ее, она бы утонула. Она ведь всегда боялась воды и так и не научилась как следует плавать.
Каролина невольно содрогнулась. Северная часть поместья с прудом и давно заброшенным карьером считалась гиблым местом. Там среди густых деревьев всегда было холодно, даже в середине лета. Неподвижная вода глубокого пруда казалась черной.
– Она, наверное, еще не оправилась от шока, – попыталась приободрить мать Каролина. – Постарайся успокоиться. Я приеду к вечеру, и если к утру к ней не вернется нормальное состояние, мы вызовем врача и попросим ее обследовать.
Про себя Каролина подумала, что матери следовало бы посоветоваться с доктором Грайсом сразу после несчастного случая. Как ни хотелось ей провести конец недели в своей новой квартире, она отложила все дела и поехала домой. С десятилетнего возраста, как только у нее появилось собственное мнение, все вопросы в семье решала Каролина. Она же защищала мать и сестру от злого языка бабушки.
Свою невестку и младшую внучку Элинор считала жеманными дурами и терпела их присутствие только потому, что могла за ними приглядывать и командовать ими. Распоряжаясь бюджетом семьи, она держала их в строгости, наслаждаясь, как подозревала Каролина, ощущением собственной власти.
Защищая свою небольшую семью, Каролина хладнокровно доказывала, что ее мать и сестра вовсе не жеманные или какие-то там еще дуры. Что у них обеих добрый характер, что они скромные и любящие. Только боятся ее, бабушку. А кто в здравом уме ее не боится?
– Например, ты! – усмехалась старуха, одобрительно поблескивая выцветшими глазами. – Я сама в жизни ничего не боялась. Слава Богу, ты пошла в наш род.
Каролине очень хотелось верить, что это не так. Она, правда, знала, чего хочет, и упорно добивалась цели, но надеялась, что никогда не превратится в сварливую каргу.
Каролина грустно улыбнулась и притормозила у сторожки привратника. Она была уверена, что у Кейти нет ничего серьезного, просто она не оправилась еще от падения в пруд. Когда они были детьми, сестра всегда боялась этого места. Но сейчас, видно, избавилась от детского страха, раз забрела туда…
Увы, Кейти выглядела даже хуже, чем говорила мать. Каролина раздвинула шторы в спальне сестры, и Кейти заморгала, закрыв лицо руками и отвернувшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42