Разглядывая в зеркало ее спину, чуть развернутые плечи и шею, я не мог не вспомнить, как она лежала в своей постели, свернувшись калачиком на мокрых простынях.
– У меня есть ручки, карандаши, маркеры… – начала она.
– Да нет же!… – выкрикнул Поппи. Глаза его почти совсем закрылись, голова начала клониться набок, и я подумал, что у него вполне может быть сотрясение мозга. Впрочем, сказать наверняка было трудно – слишком много виски он выпил.
Элисон, похоже, подумала о том же.
– Он скверно выглядит, Билл, – вполголоса сказала она. – Вроде и спит, и не спит… Может, вызвать ему «скорую»?
Не открывая глаз, Поппи оскалил скверные, желтые зубы.
– Никуда не звони, слышишь?!
– Ага, знаю! – Элисон порылась в сумочке и достала оттуда блестящий тюбик губной помады. Сняв крышечку, она повернула донышко и выдвинула номаду примерно на полдюйма.
– Подожди, – сказал я Поппи. – Я хочу, чтобы твой рассказ выслушал еще один человек, он сейчас подъедет.
– Нет времени. – Поппи взял помаду и склонился над салфеткой, словно донельзя усталый, но послушный ребенок, пытающийся решить задачу, которой не понимает. – Я оставлю ему записку, а сам поеду. У меня есть немного денег и кофе. Мне нужно смыться отсюда.
– Куда ты собрался?
– Еще не знаю. Может быть, в Калифорнию… Или во Флориду.
– Ты поедешь на своем грузовике?
– На чем же еще?! Трансмиссию я починил, так что он еще побегает… До Флориды, во всяком случае, его хватит. – Он протяжно, со всхлипом вздохнул. – Я не был во Флориде чертову уйму лет. Ладно, не мешай мне… – Поппи начертил на салфетке вертикальную линию в дюйм длиной, потом еще три, так что получилось некое подобие прямоугольника.
– А все-таки им ничего не сказал. – Продолжая рисовать, он хвастливо покашлял. – Я старик, но им было ни капельки меня не жаль… Это не люди, а просто шваль, подонки.
– Кто?
В верхнем левом углу салфетки Поппи начертил три косых креста. Прямоугольник находился вниз по диагонали от последнего из них.
– Те парни, которые меня отметелили. – Он с обезьяньим любопытством рассмотрел рисунок, потом сложил салфетку пополам.
– Ах да!… – вдруг спохватился Поппи и снова разложил салфетку на столе. – Чуть не забыл. – И он просительно посмотрел на Элисон.
– Что? – спросила она.
– Вот здесь… – Он ткнул пальцем в прямоугольник. – Я хочу, чтобы вы написали кое-что для Джея. Чтобы он знал…
– Конечно. Здесь написать?…
– Пишите где хотите. – Он протянул ей помаду. – Первая буква «кэ».
– Пишу… «Ка»…
Поппи затряс головой, словно ему в ухо попала вода.
– Не «ка», а «кэ». Просто «кэ», и все.
– Да-да, я поняла. Дальше?
– Потом «р-р-ры».
– Написала. Поппи открыл глаза.
– Теперь «о». Как в моем имени – п-О-О-ппи.
Я перехватил взгляд Элисон, и она чуть заметно кивнула в знак того, что мы должны потакать старику, если хотим чего-то добиться. Поппи, похоже, с каждой минутой становилось все хуже.
– О'кей, Поппи, очень хорошо. Мы написали «Кро…». Что дальше?
Он снова закрыл глаза.
– Теперь «л» и «а» – как Лос-Анджелес…
– «Л» и «а»?…
Поппи злобно улыбнулся мне. Теперь я был почти уверен, что он не просто пьян. Старик либо тронулся рассудком, либо получил крепкий удар по голове.
– Я видел много адвокатишек, похожих на тебя. Так вот: я всегда клал на них с пробором!…
– Да-да, конечно. – Я наклонился вперед, чтобы взглянуть на салфетку, но Поппи заслонил ее рукой:
– Эй, уберите-ка свой долинный нос, мистер!
Я послушно выпрямился, рассудив, что еще успею взглянуть на странную записку.
– Это все? – спросил я. – Больше ничего не надо писать?
– «Л» и «а». Или я уже это сказал?
– Сказал. Получилось что-то вроде «кролика»: «крола» или «крола».
– Верно.
Мне это слово ничего не говорило. Оно отдаленно напоминало чешскую или польскую фамилию, и я вспомнил, что в начале двадцатого столетия на востоке Лонг-Айленда селились польские иммигранты. Впрочем, не исключено было, что Поппи опять напутал что-то с правописанием – к примеру, пропустил две или три буквы и это было совсем другое слово.
– Что это значит? – спросил я. – Это чья-то фамилия?
Поппи отрицательно покачал головой.
– Это для Джея, – сказал он. – Ты передай ему, обязательно. А меня… Считайте, что меня тут не было и я вам ничего не говорил.
– Но это же совершенно бессмысленное слово, – возразил я. – «Крола» какая-то!… – Я подумал о Марсено. Что я ему-то скажу?…
Тем временем Поппи снова сложил салфетку и с трогательной вежливостью протянул Элисон:
– Вы предадите Джею, мисс?
В ответ она кивнула и спрятала салфетку в сумочку.
– Элисон! – донесся сверху голос Ха. – Здесь какие-то люди, они хотеть видеть тебя.
– О'кей, впусти их! – крикнула она в ответ. На лестнице послышались шаги.
– Это тот парень, про которого я тебе говорил, – сказал я Элисон. – Он купил участок Джея. Его фамилия Марсено. Хорошо, что Поппи еще здесь.
– Я уже ухожу! – запротестовал Поппи. – Я должен уйти прежде, чем они здесь появятся.
В дверях появился Ха, его глаза были удивленно раскрыты.
– Мисс Элисон… – начал он, потом кто-то толкнул его в спину, и Ха, едва не споткнувшись, влетел в зал.
– Давай двигай, будда желтомазый!
Вслед за Ха в зал ввалились двое горилл Г. Д. с револьверами в руках; впрочем, оружие было направлено вниз. Остановившись, они внимательно огляделись по сторонам, и я припомнил, что более высокого звали Дэнни.
– Ступай внутрь!
– Кто вы такие? – спросила Элисон.
– Можете звать меня Гейб, – сказал второй громила, у которого был галстук и дорогие часы. – Мы ищем тех, кто потерялся, – такая у нас профессия. – Он взмахнул револьвером. – Ну-ка, сядьте все в одну будку, чтобы я вас видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179