И тогда он выстрелил…
Монахов не видел, как Илья Алексеевич Беловол свалил Петерта простым мужицким ударом в челюсть, как подоспели полисмены, скрутившие долговязого. Не слышал он и взревевших полицейских сирен. Не разобрал и того, что кричали разбегающиеся во все стороны перепуганные прохожие.
Чувствуя, как к горлу подкатывает горько-соленая тошнотворная волна, Иннокентий Всеволодович нашел в себе силы открыть глаза. Сквозь мутную пелену с трудом узнал склонившегося над ним Багаева.
– Кеша, родной, – Иван Иванович поддерживал его под голову, – потерпи. Рана дешевая. Пуля в брюхе. Но слева внизу – неопасно. Держись, милый…
Илья Алексеевич в это время бережно перетягивал кровоточащую рану Монахова снятой с себя и разорванной на полоски рубахой. Ремизов, сам морщась от боли, как мог, одной рукой помогал Беловолу.
– Я ж тебе говорил, старый хрен, сиди в машине… – продолжал нежно приговаривать Багаев, следя за тем, чтобы Беловол аккуратнее делал перевязку.
В ответ Монахов слабо улыбнулся и прошептал одними губами:
– Как ты мне надоел!..
– Не сомневаюсь! – с легкой иронией ответил Багаев, доставая из кармана смятую пачку сигарет и с наслаждением закуривая.
Из подкатившего медицинского фургона к ним спешили врачи…

Декабрь, 1998 год,
Санкт – Петербург




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123