Конечно, я был приятно поражен, увидев, как на одной из моих жерлиц упруго вздыбился кумачовый сигнал, а катушка с легким повизгиванием сдавала неведомой мне рыбе виток за витком прозрачную леску. После минутного волнения и тревоги из лунки показалась широко разинутая клыкастая пасть мерной щучки. Минут через двадцать на ту же снасть соблазнилась еще одна, потом еще. Остальные жерлицы стояли как завороженные, молчали. Недолго думая, я изобразил на льду из моих снастей фигуру, отдаленно напоминавшую по своему строению ромашку, то есть в центре находилась та самая, ловкая, жерличка, а от нее на расстоянии 3–4 м уходили в разные стороны остальные. Но тем не менее поклевки продолжались исключительно на центральную, словно щука не замечала соседних живцов, зато как магнитом притягивалась к одной точке. Натешив душу созерцанием подъемов флажка, а руки – ощущениями упорства добычи и немного успокоившись, я начал экспериментировать. В счастливую лунку опускал другие жерлицы, чередовал то окуньков, то ерша, но результат оставался прежним. Рыба брала только здесь.
Впоследствии, уже серьезно увлекшись этим видом ловли, я изредка наблюдал аналогичные ситуации, когда из целого леса поставленных рыбаками на льду жерлиц систематически работали лишь несколько. По всей видимости, объяснение подобному казусу может быть однозначным: одиночные подводные хищники при поиске пропитания придерживаются строго определенных маршрутов.
Все-таки замечательно рыбачить по перволедку, да и по молодому тоже недурно, ибо вся эта пора, начинаясь обычно у нас, в средней полосе, со второй половины ноября и продолжающаяся зачастую до Новогоднего праздника, сопровождается, как правило, активным устойчивым клевом рыбы и относительно мягкой погодой. Даже супруги моих коллег сейчас, наверное, более благосклонно относятся к этому праздному, как они считают, роду занятий своих мужей, поскольку надеются увидеть на новогоднем столе заливного судака или щуку, фаршированную под желе. Увы, мечты их не всегда сбываются.
Я уже говорил выше, что в теплую зиму в водоемах с заметно понижающимся уровнем воды рыба клюет словно в течение всего периода стояния льда, но год на год не приходится. Случается с зимнего Николы (19 декабря) завернуть таким лютым морозам, что будьте любезны! Нос да уши береги! Тут уж не до рыбалки. Да и какую радость может она принести, когда руки из рукавиц не вытащишь, мотыля отогреваешь под языком, лунка в считанные секунды затягивается, а мороз все жмет и жмет, вышибая из глаз слезу. Не-е-ет, дорогие мои читатели, что угодно про меня говорите, но в такую погоду лучше уж посвятить свободное время своим домашним и каким-нибудь неотложным делам.
Однажды в 1978 г. на Агея (29 декабря) я влетел в Збградусную стужу да еще с небольшим ветерком. Читатель, возможно, не успел забыть те времена, когда лютые холода были объявлены по центральным областям чуть ли не национальным бедствием. Как на грех, подлещик на двенадцати метрах брал в тот день очень хорошо – ему ведь невдомек было, что кто-то там, наверху, должен его, отчаянно упирающегося, вытаскивать на лесочке 0,15 мм голыми руками, поправлять или насаживать мотыля и снова заправлять мормышку в лунку. А подлещик все брал и брал, воз-действуя активнейшим образом на охотничий азарт, и не давал уйти в тепло. На всю жизнь мне хватит тех воспоминаний, подкрепляемых теперь покалыванием и ломотой в пальцах даже в умеренный мороз.
Случается никольским холодам держаться до Агея (Агей, иней сей), а уж дальше, если верить народным приметам, продлятся они до самого Крещения (19 января). Но каждый год, разве что за малым исключением, рождественские морозы приходят строго в положенный им срок, а именно, числа 4–5 января, и затрещат, разгуляются на неделю, а то, глядишь, и поболе.
После спада традиционных холодов в подледном мире наступает относительное затишье. Косяки белой рыбы, спасаясь от кислородного голодания, залегают в глубокие впадины дна и неделями воооще не питаются, пока длительная оттепель не растревожит хоть скольконибудь их аппетит. Щука в этом отношении как видно, тоже не является исключением и стоит в оцепенении то ли в излучине затопленного русла, то ли под корнями старого, источенного улитками и прочими водяными слизняками почерневшего пня, являясь в такие периоды превосходным объектом для нападения на нее различных паразитов. Время от времени при особо благоприятных условиях она все же выходит на кормежку, подцепляя такую же вялую, как и она, мелкую рыбешку, и, вытащенная на лед, трепыхнувшись разок-другой, стряхивает с себя до десятка и более мелких серых пиявочек. Данный пример наглядно доказывает, что рыба сейчас малоподвижна и рассчитывать на хороший улов не приходится. В водохранилищах, в течение всей зимы интенсивно сбрасывающих воду, клев рыбы, хотя далеко не такой активный, как по перволедью, все же продолжается, и даже в отдельные дни бывает очень недурным. Но поскольку внезапно начинаясь, он также внезапно заканчивается и длится зачастую день, много три, на лед в глухозимье выезжают лишь самые заядлые жер-личники, которые на ловлю всякой другой рыбы смотрят, я бы сказал, с некоторым презрением. Остальные – менее привередливые, но более разносторонние – перестраиваются на ловлю подлещика и перекочевывают на медленно текущие реки и каскады водохранилищ.
Конечно, они отчасти правы: чем тешить себя надеждой на возможную поимку хищника, лучше уж потешить рыбацкую душу классическими подъемами поплавка на прикормленной мелким мотылем лещевой лунке. И на мой взгляд, по меньшей мере неразумно будет оспаривать то благотворное влияние, которое оказывает на душу и организм человека разнообразие охот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34