«Джонни Хейнс – звезда первой величины, и платить ему будут, как примадонне. Я дам ему сто фунтов в неделю, чтобы он продолжал играть за „Фулхэм“.
По-моему, забавнее этого заявления Томми Триндер в жизни ничего не произносил, и мой добрый приятель Джонни Хейнс смеялся всю дорогу до банка.
Что же ты наделал, Джимбо? Приходится ехать в эту проклятую Италию, хотя за те же деньги я мог бы теперь играть и в Англии. Ну да ладно, к черту мрачные мысли. Пойду-ка лучше выпью.
Я связался с «Миланом» только из материальных соображений. Мне вовсе не хотелось играть в футбол в Италии. Я соблазнился мыслью быстро разбогатеть. Однако, осуждая мой поступок, не забывайте, что в то время мне было всего двадцать лет.
О моей тогдашней инфантильности говорит и то, как я распорядился тысячей фунтов, полученных по подписании договора: тотчас истратил их на подержанный «ягуар».
Чего я только не делал, чтобы расторгнуть контракт с «Миланом»! Особенно мне захотелось добиться этого, когда Джо Мирс сказал мне, что «Челси» готов платить мне сто фунтов в неделю, если я останусь играть в «Стамфорд бридже». Вместе с Джимми Хиллом, моим тогдашним советчиком Бейгнелом Харви, Джо Мирсом, менеджером сборной Англии Уолтером Уинтерботтомом и нашим выдающимся деятелем футбола сэром Стэнли Роузом мы старались найти выход из положения. С моим адвокатом Р. Льюисом я даже ездил в Италию, чтобы убедить «Милан» аннулировать контракт, но они пригрозили, что заставят меня покинуть большой футбол, если я отступлю от подписанного соглашения.
В конце концов я клюнул на их обычную приманку – деньги. Мне предложили заключить новый контракт. Сразу после подписания бумаг я должен был получить 15 тысяч фунтов. И все-таки я бы предпочел тогда остаться в Англии. Решающую роль сыграло мое плачевное финансовое положение. Я подписал второй контракт в июне. Мне выплатили 4 тысячи и сказали, что остальные 11 тысяч я получу в июле, когда приеду в Милан.
Меня совсем не радовал переезд в Италию, жаль было покидать родные места, но я знал, что необходимо смириться. Мало этого, напоследок возникли неприятности с «Челси». Мой последний матч состоялся в «Стамфорд бридже» против «Ноттингем Форест». Я забил четыре мяча, и болельщики «Челси» пронесли меня на руках вокруг поля словно кубок Футбольной ассоциации. Все наши были растроганы до слез. Потом клуб решил, что я должен выступить в незначительном товарищеском матче в Израиле. Я отказался ехать, и «Челси» отстранил меня от игры на две недели, лишив таким образом права выступать за Англию в международном матче с Мексикой на «Уэмбли».
До сих пор, как вспомню этот нелепый запрет, меня охватывает негодование. Я четыре года работал на них, забил 132 мяча в 169 играх лиги, и затем они получили 79 990 фунтов за мой переход в «Милан». И только из-за отказа поехать на второстепенный матч я был отстранен от игры до конца своего пребывания в «Челси».
Трудно было в такой ситуации удержаться от выпивки. В тот период я стал завсегдатаем пабов. Кружка пива помогала мне забыть все проблемы, связанные с «Миланом». Даже теперь я помню названия всех питейных заведений по дороге из Лондона в Саутенд.
В то время я стал сильно напиваться. Особенно запомнились два случая. Первый произошел, когда я должен был лететь в Милан для выступления в товарищеской встрече в «Ботафого» в июне 1961 года. Меня хотели показать болельщикам клуба. Затем по договоренности я мог вернуться в Лондон, потому что в следующем месяце у нас с Иреной должен был родиться ребенок.
Со мной в Милан летели Десмонд Хаккет, спортивный обозреватель «Дейли экспресс», и фоторепортер Норман Куик. У Десмонда Хаккета не было шаблонных материалов: о чем бы он ни писал, все у него выглядело ярким и живым. Но при этом он часто признавался: «Хороший сюжет для меня важнее фактов». Дес любил весело проводить время, и когда мы за два часа до отлета оказались в аэропорте Хитроу, он решил угостить меня омаром и шампанским за счет «Дейли экспресс».
Когда мы закончили вторую бутылку и подумывали, не заказать ли третью, Куик взглянул на часы. «Наш самолет, – сообщил он, – улетел десять минут назад».
Мы полетели следующим рейсом и приземлились, опоздав на шесть часов, в другом аэропорту. В это время в другом конце города – в аэропорту Линате – меня с возрастающим нетерпением ждала группа встречающих от «Милана». Но только к лучшему, что они не видели, как я выходил из самолета после приземления в Малпенсе. Я терпеть не могу летать на самолете. Чтобы придать себе смелости, я налегал на коктейли с шампанским, и к тому времени, когда мы добрались до Италии, мне уже море было по колено.
Я играл на следующий день и забил один гол в матче с очень сильной командой «Ботафого». Счет вышел ничейный – 2:2. Болельщикам моя игра, видимо, понравилась, и администрация «Милана» заявила, что будет с нетерпением ждать моего возвращения в июле после рождения нашего малыша. И с этого начались мои конфликты с клубом.
Ребенок (как потом оказалось, девочка) должен был родиться 15 июля, и я планировал вернуться в Милан 17-го. Наша восхитительная малышка Митци, как позволительно женщине, запаздывала, и я телеграфировал в Милан, что остаюсь с женой до рождения малыша. Они «вошли в мое положение», пригрозив мне штрафом в 50 фунтов за каждый день опоздания. После этого не могло быть и речи, что Джимми Гривс уживется с «Миланом».
Я послал ответную телеграмму, сообщая, что какие бы меры они ни приняли, я не намерен возвращаться до тех пор, пока не появится на свет мой ребенок. На этот раз они смирились, но все равно на душе у меня остался неприятный осадок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48