Вообще, для этого тебе нужен учитель. Я мог бы тебе помогать, пока жив (может, даже, когда буду мертв, пойдет шустрее – мать ее в попку), только советами, если ты будешь со мной предельно откровенен в своих поисках и попытках. Но общее направление таково.
Во– первых, ты ей (пустоте) должен беспредельно доверять.
Во– вторых, не сопротивляться, не форсировать решения. Прислушиваться к себе и чаще отпускать себя, т. е. опустошать. Постарайся освободиться от всего чужого, что зацепилось за тебя в течение жизни.
Вообще, госэ, у которого установлена связь со своей пустотой, просто думает о том, чего хочет, представляя себя воронкой, и притягивает все это. Некоторым проще работать с картинками или с мыслеформами. И не торопиться получать результат. И нужно понимать, если что-то не получается, то это значит только то, что желание противоречит твоему выживанию и, в конечном счете, его исполнение приведет к неблагоприятным для тебя последствиям, в противном случае – пустота просто тебя неправильно понимает. И нужно снова и снова устанавливать с ней общий язык.
А что касается первого вопроса, он вполне оправдан. Представь, что тебе нужно пробежать 100 км, не останавливаясь, с какой-то очень небольшой, но определенной скоростью. С первого раза не получится. Но ведь тебе это нужно! Допустим, это должно как-то изменить твою жизнь, осчастливить тебя, или тебе просто интересно. И ты начинаешь тренироваться. Другие мальчики и девочки веселятся, пускаются во все тяжкие, и проч., а ты тренируешься. И вот наступает время, когда мечта осуществляется, и ты пробежал, с большим трудом, почти умирая, но пробежал. Но пока ты бежал, ты диковинным образом изменился. Изменился так, что для счастья тебе, едрена вошь, нужно теперь пробежать уже не 100 км, а 200. И ты опять тренируешься. А вокруг, мать их, любовь, счастье, несчастье, жизнь, в общем. Но ты настойчиво тренируешься и пробегаешь 200, но изменяешься при этом еще сильнее, и чувствуешь себя грязью болотной, если не пробежишь 400, и так далее до бесконечности. Ну, и на каком-то этапе ты просто ломаешься, устаешь, начинаешь боятся сам себя, возможно, просто сходишь с ума… И для счастья тебе теперь требуется отдых. А какой у мужика отдых? По бабам. А с высоты своего продвинутого положения просто по бабам уже неинтересно… Ну и возникают тогда альтернативные решения. У кого как.
Как обстоят дела с твоим приездом? Возможно, необходимо выслать приглашение или что там еще?
Привет Кирочке.
Береги этот алмазик. Муслим».
– Хочешь, пойдем ловить летающие тарелки? – спросил Кирилл Киру в один из выходных, когда они премило лежали на диване и целовались.
– Это как? – Кира отпрянула, вытирая губы.
– Я знаю место, где полно летающих тарелок… Только нужно уметь их разглядеть. Я умею.
Кира высоко оценила порыв Кирилла развлечь ее и разнообразить их и без того крайне беспокойное и непредсказуемое общение.
– Хочу! Веди, – радостно воскликнула она и, соскочив с дивана, запрыгала и замахала руками. – Может я там превращусь в летающую Киру.
– Превратишься, если какая-нибудь тарелка нас подберет и возьмет с собой.
– Куда возьмет?
– Не знаю…
– Я согласна, чтобы меня взяли куда угодно. Хуже уже не будет.
– Глупая ты. Хуже будет. Тебя могут порвать на опыты или начать ставить на тебе эксперименты.
– Меня и так рвут… Пошли на твое место.
– Оно не мое. Оно тарелкино. Мы поедем туда на машине. Ночью.
– Сегодня ночью?
– Можно сегодня. Когда хочешь?
– Хочу сегодня.
– Не вопрос. Будем фотографировать?
– Будем, – твердо ответила Кира. – А что?
– Тарелки. Или что захочется.
– Я буду фотографировать тебя. Как ты ловишь тарелки.
– Ночью холодно…
– Мы возьмем спальный мешок, чтобы было на чем сидеть и высматривать тарелки. Или лежать? Лежа удобнее на небо смотреть. У тебя есть мешок?
– Мешок есть. Но не знаю, спальный или нет.
– Возьмем, какой есть. И надо кофе сварить. У тебя есть термос?
– Есть. Это в дорогу? На случай, если нас подберет кто-нибудь?
– Нет. Это на случай, чтоб не замерзнуть. Если нас заберут, то уж и накормят и напоят, надо думать.
– Не надо. Думать. Они могут и тебя съесть.
– Ну ведь ты не дашь меня съесть.
– Постараюсь не дать. Но и меня могут съесть, а потом тебя – на десерт.
– Да? Ну значит, на них рассчитывать не будем. Буду кофе варить.
Из дома выехали часов в одиннадцать вечера. Взяли мешок, одеяло, термос с кофе, пару фотоаппаратов и штатив. Кира хотела захватить несколько бутербродов, но Кирилл сказал, что это лишнее, поскольку ловля не займет много времени. Если тарелки появятся, на фотографирование и прочее уйдет не более трех часов, а если тарелок не будет, то ждать их больше нескольких часов не имеет смысла, а в случае их захвата бутерброды тем более не понадобятся.
С последним утверждением Кира не была до конца согласна, но спорить не стала и бутерброды не взяла, впрочем, их и не было, в том смысле, что делать их было не из чего.
Место, о котором говорил Кирилл, оказалось горой в лесопарке, причем нашел он эту гору не с первого раза – дали несколько кругов. От машины шли по буеракам так, что пока Кира дошла, ее энтузиазм ловить тарелки значительно поутих. Но отступать было некуда, и когда Кирилл сообщил, что они на месте, она не мешкая достала из рюкзака мешок с одеялом и плюхнулась на него. Кирилл лег на спину рядом, и они с Кирой уставились на звезды. Звездное небо было неутомимо и настойчиво. Пусть не сразу, но, наконец, оно заворожило и загипнотизировало так, что было совершенно невозможно оторвать глаза. Так и лежали – восторженные, счастливые, почти в трансе, впялившись до боли в глазах в черную мерцающую бездну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104