Лицо ее было бледным, глаза опухшими, и взгляд их скользнул по Ларисе безучастно, как если бы она постоянно находилась здесь, притом на этом же самом месте.
– Вы – к Елене? – тихо спросила женщина, но было очевидно, что ни малейшего интереса по этому поводу она не испытывает. А Елена, к которой явилась нежданная гостья, – совершенно посторонний, самостоятельный человек, просто живущий с ней под одной крышей, что-то вроде соседки по большой коммунальной квартире.
– Да, если вы позволите. Я – психолог Левицкая, и мне очень важно сейчас поговорить с ней, поскольку состояние девочки может быть…
Женщина не дослушала Ларису и, казалось, просто не поняла и и одного ее слова и в целом – смысла всего сказанного. Она вяло пожала плечами и сделала неопределенный жест рукой, который, при известной доле воображения, можно было принять за приглашающий.
– Поднимайтесь. Только она не хочет ни с кем говорить.
– Простите, как вас зовут? – осторожно поинтересовалась Лариса.
– Дина. Я сестра Раи, – не удивившись вопросу, по-прежнему безучастно ответила женщина, но из глаз ее вдруг потекли тихие слезы, чего она, впрочем, даже не заметила.
– Вы не пытались говорить с Леной или вызвать врача?
– Нет, у нее же ничего не болит, зачем врач? Просто она не хочет с нами разговаривать, – тихо ответила женщина, продолжая плакать, и вдруг так же отрешенно, без тени эмоций, добавила: – И никогда не хотела…
Ларисе стало не по себе, но одновременно нарисованная ее воображением картина обозначилась более отчетливо.
– Так вы не возражаете, если я поднимусь? – на всякий случай уточнила она еще раз, и женщина снова тихо ответила ей:
– Проходите. Знаете, где ее комната?
– Нет.
– Вторая дверь по коридору. Только она обычно запирается изнутри на ключ.
– Понятно. – Лариса начала медленно подниматься по массивной деревянной лестнице, ступени которой были покрыты нелепой красной дорожкой с широкой зеленой каймой по краям, но все равно громко скрипели под ногами. Массивные, темного дерева, перила сияли, отполированные руками сотен людей, в разное время обитавших в этом доме.
Вторая дверь в широком, устланном той же уродливой дорожкой коридоре оказалась действительно плотно закрытой. Лариса тихонько постучала в нее, одновременно слегка надавив плечом. Дверь была заперта, и ответа не последовало. Тогда Лариса постучала громче и окликнула девочку, которая сейчас притаилась за запертой дверью.
– Лена! – тихо, но отчетливо позвала она. – Открой мне, пожалуйста, дверь, я пришла тебе помочь. Все не так ужасно, как тебе кажется, выход есть, и я его знаю. Открой, мы будем бороться вместе и обязательно победим. Слышишь, Лена, обязательно! Я даю тебе слово. – За дверью по-прежнему стояла мертвая тишина, и Лариса так лее тихо и медленно, тщательно выговаривая слова, продолжала: – Лена, ты хороший, добрый человек, и ты ни в чем не виновата. Вот видишь, я в это верю, значит, поверят и другие. Послушай меня, девочка, я – твой друг, и я никому не дам тебя в обиду. Не бойся никого, я сумею тебя защитить. Тебе кажется сейчас… – Закончить фразу Лариса не успела, в замке дважды громко повернулся ключ, и дверь распахнулась, словно кто-то, скрывающийся внутри, сильно рванул ее на себя. Однако дверной проем был пуст, тот, кто отворил дверь, притаился где-то в глубине комнаты, никак не обнаруживая своего присутствия. «Дела-то у нас совсем плохи», – грустно подумала Лариса, но осторожно шагнула за порог комнаты. На первый взгляд та была совершенно пуста. В глаза бросился страшный беспорядок, царящий на большей части пространства, которое, почти сливаясь с полом, занимала огромная низкая тахта, заваленная вещами самого разного назначения: от портативного компьютера с миниатюрным принтером в придачу до пустых пакетов из-под чипсов и самих золотистых хрустящих кружочков, россыпью разлетевшихся по всей поверхности тахты. Тахта сразу приковывала к себе внимание, формируя обманчивое ощущение полного отсутствия в просторной комнате других предметов мебели. В том, что это не так, Ларисе предстояло убедиться уже в следующую секунду, когда за своей спиной она различила едва заметное движение и, резко обернувшись, увидела свое отражение в зеркальных створках большого шкафа-купе. Зеркало бесстрастно отразило ее лицо, на котором выражение легкого удивления быстро сменилось другим – выражением недоумения и испуга, которое появляется обычно на лице человека в момент неожиданного падения. Именно это и происходило сейчас с Ларисой: потеряв равновесие от неожиданного резкого толчка, она стремительно опрокинулась прямо на тахту, поверх всего многообразия предметов, практически полностью покрывающих ее поверхность. Однако недоумение на лице быстро сменилось весьма решительным выражением, и Лариса увидела, что ее отражение в зеркале упруго подскочило и быстро село на тахте, готовое немедленно подняться на ноги и обороняться, если этого потребуют обстоятельства. Однако возможности наблюдать за собой со стороны она тут лее лишилась, поскольку стеклянная дверь шкафа быстро отъехала в сторону, а из его недр навстречу Ларисе шагнула хрупкая женская фигурка. И это была отнюдь не Лена Егорова. Из душной темноты на Ларису, ухмыляясь и гримасничая, смотрела ее недавняя пациентка, предпочитающая называть себя Ангелом.
– С ума сойти, какое неожиданное явление, – она говорила, как и при первой их встрече, высоким, резким голосом, неестественно растягивая слова, – и какая честь! Мадам Лоран Леви собственной персоной. Неужели вы передумали, благочестивая мадам, и решили принять мое предложение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95