И вдруг, как при замедленной съемке, увидела, как та выскальзывает из ее рук, взмокших от волнения и палящих лучей июльского солнца над головой, и медленно-медленно падает прямо в костер. Она увидела себя также медленно ступающей босой ногой на раскаленную решетку и подхватывающей эту бутылку у самого огня. Стоп кадр.
– Сними ногу с решетки, поставь бутылку, сядь – она вопросительно посмотрела на замешанное тесто, на сковородку, на Мастера.
– Не волнуйся, я тоже умею печь оладьи.
Он пек оладьи, она сидела на пне, тупо глядя на свою ногу, на которой не осталось ничего кроме сажи. Тишина, какой не может быть в лесу, оглушала. Листья на деревьях не шевелились, трава не колыхалась, не плескалось о берег озеро, ни звука не издавали лесные обитатели. Двигался только он. Пек оладьи.
– Когда-нибудь ты сама станешь как эта тишина и все, что произошло сегодня, увидится ясным и понятным. Пока ты занята собой и твой мир вертится вокруг тебя, никакого другого мира для тебя просто не существует, так что ступай-ка ты спать. Я знаю, что обед был. Твое послушничество кончилось. Она поднялась и двинулась к своей палатке.
– И чтоб спала не менее суток», – раздалось в след.
«Это не возможно», – была ее последняя мысль, перед тем как провалиться в сон.


***

«Кухня место силы, кухня место силы! Спокойно. Кастрюли не должны греметь, спина должна быть прямая. Состояние должно быть правильным. Я занимаюсь своим делом, и меня не интересует, о чем они там за моей спиной разговаривают. Еще как не интересует. Господи, какое жаркое лето! Распределенное внимание, распределенное внимание! Ничего, сейчас домою посуду и уйду в ванную стирать, там можно закрыться, и есть вполне законный повод побыть одной».
– Чайку сделаешь?
– Сейчас – это вслух.
«Чайник с водой на плиту, стол накрыть заново, заварочный чайник согреть. Спокойно. Пять флюидов, восемь эманаций. Если я даже сяду на него, он не закипит быстрее, чем закипит.
Место силы изменить нельзя!?»
– Что ты с ними возишься? Это же женщины. Столько сил, столько работы, а толку?
Тень Великого Мастера приехал неожиданно, как собственно приезжали в этот дом все.
– Ты не боишься, что за все хорошее они тебя когда-нибудь просто отравят?
– Ну, не скажи. За эти несколько лет она только один раз пыталась меня отравить, но ты же знаешь мой организм.
Мастер веселился.
Она спиной чувствовала многозначительный взгляд. Проклятый чайник все не закипал.
– Ты – воин, уважаемая Тень, тебя так учили, но, поверь, женщины стоят тех трудов, которые приходится на них тратить, если даже только одна прорвется. Мы без них мертвы. Мы, мужчины, логос, знание, а знание мертво, если не соединено со стихией бытия, с плотью жизни, а это они, женщины.
– Плоть-то я вижу, а жизнь, и тем более бытия не очень.
– Терпение, мой друг, терпение. То, что растет правильно, растет медленно. Они делают все, что могут. Они приблизились к самому главному: им стали интересны женщины, а не мужчины, они могут уже по несколько часов общаться между собой и находить другие темы для разговоров кроме мужчин. Они почти поверили, что быть женщиной – это просто быть женщиной, а не нести наказание. Скажу больше, они уже минут пятнадцать в день могут прожить не соревнуясь.
– Ты великий Мастер!

Вода была повсюду. Мелкие ручейки сливались, не смешиваясь, сохраняя свой цвет, потоки нарастали, они текли во все стороны одновременно, размывая берега, образуя гибельные водовороты, они текли с разной скоростью в разных направлениях, поглощая пространство и время, размывая разум, логику, страх. Это был первозданный хаос, не тронутый смыслом и порядком, безудержный и бесстрастный.
Женское начало мира в своем естественном, свободном проявлении.
Я не боюсь, не боюсь. Я часть этого потока, он часть меня, он не может меня уничтожить, надо сдаться, раствориться, и… будь что будет.
Вода не может поглотить воду. Поток в потоке не исчезает. Женщина – поток, женщина не может поглотить женщину. Сливаясь, потоки усиливаются, объединяясь, женщины становятся сильней. Наша сила, наша свобода – друг в друге.

Вода в чайнике, наконец, вскипела.


***

Ее никто не встречал, да и не знал никто, когда она приедет. В нужный момент ей не составит большого труда найти в этом городе Сказочницу или кого-нибудь еще из учеников. А пока стоило оглядеться, прислушаться к этому вроде бы знакомому городу.
Праведные ученики во всех традиция обязательно совершают паломничество к местам, связанным с жизнью их учителя. Ну, что ж поступим правильно. Тем более что реальность так мило улыбнулась, позволив представителям Традиции, где шутовство возведено в ранг добродетели, воспользоваться ее милостью. В доме, где когда-то жил их Мастер, где в юном возрасте произошло его первое просветление и откуда брало начало все то, чему она верила и чем жила, находился прелестный ресторанчик, с неплохим меню и доступными ценами.
Как не воспользоваться возможностью столь удачно соединить верх с низом. Минипея, так минипея.
– Кофе, салат, дежурный супчик. Да, именно в таком порядке, пожалуйста.
Несколько удивленный официант отправился выполнять заказ.
Мальчишка уже долго сидел на окне и смотрел в окно. Эта привычка появилась у него очень давно, сколько он себя помнил, он любил сидеть на этом подоконнике. Сначала он так ждал мать, чтобы увидеть, как она возвращается с работы, а потом это долгое молчаливое сидение стало необходимой частью его жизни. Окно первого этажа – почти на уровне лиц прохожих. Хмурые, озабоченные усталые лица двигались мимо него вот уже несколько часов, и что-то неясное нарастало в нем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32