) «И пускай Виктор Гюго, в жизни не плававший дальше нормандского острова Гернсея, явится наставлять нас в морских делах!» – взревел тут Леон Блуа из леса своей бороды. А затем – это уж просто фарс! – к барьеру выходит Жюль Берн, с дерзкой и самоуверенной осанкой Робура Завоевателя. «Этого еще недоставало! – воскликнул тот, кому, волею судеб, приходилось протестовать. – Почему вы заодно его героев не позовете? Филеаса Фогга или детей капитана Гранта?» – «Достаточно, если будет присутствовать отец детей капитана Гранта, – с достоинством отозвался Жюль Верн. И продолжал: «Истина в том, что в эпоху Колумба начал формироваться, на основе собранных фактов, ряд систем и доктрин. Настало время тому, чтоб один чей-то разум взялся усвоить их и обобщить. Все эти разрозненные идеи сосредоточились в конце концов в мозгу одного человека, обладавшего высшей степенью упорства и смелости». – «А Провидение? – перебил Леон Блуа. – Где этот отверженный оставил Святое Провидение?» Но романист словно бы и не слышал: «Колумб был в Исландии… и, возможно, в Гренландии». («В Исландии – да; но до Гренландии я не добрался», – прошептал Невидимый.) «В течение всего своего путешествия Адмирал старательно скрывал от своих сотоварищей подлинное расстояние, какое они каждый день проходили». – «Если он счел полезным так поступать…» – промолвил Блуа. «Покуда не раздался крик „Земля!“. Но слава Колумба была не в том, что он доплыл, а в том, что он отплыл». «Идиот! Капитан Немо!» – взревел Блуа. Но с этого мгновения речь Жюля Верна становится сухой и точной, как у математика: «Через это путешествие Старый Свет принял на себя ответственность за моральное и политическое воспитание Света Нового. Однако был ли он на высоте подобной задачи с теми узкими взглядами, какие исповедовал, со своими полуварварскими побуждениями, со своей религиозной рознью? Для начала Колумб взял в плен несколько индейцев, с целью продать их в Испании». «Призываю Трибунал обратить особое внимание на то, что Колумб установил рабство в Новом Свете!» – воскликнул Адвокат Дьявола. (Невидимый почувствовал, как холодеет его невидимое тело…) «Было сообщено, что эти индейцы были людоедами. Однако ни в Баракоа, первом испанском поселении на Кубе, ни в другом каком-либо месте мореплаватель не встречал людоедов». «Вот чего мы добились! – взвился, словно его какая муха укусила, посланец Вельзевула: – Я прошу разрешения Суда сделать, чтоб нам явился Брат Бартоломе де Лас Касас как свидетель обвинения». («Пропал я, – стонет Невидимый: – Теперь я и впрямь пропал».) И вот уже входит доминиканец, лысый, аскетического вида, с нахмуренными бровями, всем обликом напоминая монаха на полотнах Сурбарана, и обводит Трибунал взглядом мрачным и суровым. «Меланхолик! Маньяк! Обманщик!» – вопит Леон Блуа вне себя от гнева. И сразу же слышится поток оскорблений из уст каких-то существ, шумно входящих в залу. «Ипохондрик! Клеветник! Мешок с желчью! Змей в сандалиях!»… «Не дадим свидетельствовать всуе!» – визжит один голосом, похожим на звук трубы, под которую танцуют котильон. «Авессалом, восставший против отца! Уголино, пожравший трупы своих детей! Иуда Искариот, предавший Учителя! Куча отбросов!» – кричат остальные. «Кто они, эти дерзкие?» – спрашивает Председатель. «Это Ниспровергатели Черной Легенды об Испанском Завоевании, отцом которой называли защитника индейцев Брата Бартоломе, – разъясняет Протонотарий: – Их в последнее время развелось великое множество…» «Тише! Или я прикажу удалить смутьянов из зала, – говорит Председатель и, убедившись, что спокойствие восстановлено: – Есть ли какая-либо правда в утверждении, что индейцы были людоедами?» Брат Бартоломе берет слово: «Для начала скажу, что индейцы принадлежат к расе самой высокой, по красоте своей и по духу своему и разуму… Они в достаточной мере удовлетворяют шести основным условиям, выдвинутым Аристотелем, чтоб образовать республику совершенную и самостоятельную». («Теперь еще окажется, что они воздвигли Парфенон и подарили нам Римское право!» – восклицает Леон Блуа.) «Но все же едят они человечье мясо или не едят?» – вопрошает Председатель. «Не всюду, хотя и верно, что в Мексике бывали отдельные случаи, но это скорее как следствие их религии, чем по другой какой-либо причине. В остальном же Геродот, и римский географ Помпониус Мела, и даже святой Иероним говорят нам, что антропофагия существовала также среди скифов, массагетов и скоттов». «Да здравствуют людоеды! Да здравствуют людоеды!» – кричат дружно Леон Блуа и Ниспровергатели Черной Легенды. «Если среди индейцев Америки были людоеды, – говорит невозмутимо Адвокат Дьявола, – у Колумба была двойная причина не везти индейцев в Испанию, ибо людоеды представляли бы постоянную опасность для детей, играющих в городских садах. И даже так могло случиться, что какой-нибудь из каннибалов прельстился бы сочными прелестями какой-нибудь красотки». «Обращаю внимание Трибунала на бесстыдство этого Адвоката Дьявола», – сказал Постулирующий. «Возьмите назад, синьор Прокурор, эти „сочные прелести красотки“, – сказал Председатель, хмуря брови. „Сочные прелести у красотки возьму, а косточки могу вам оставить…“ – сказал Адвокат Сатаны. „Посмотрим теперь, может ли свидетель обвинения привести достаточно веские доказательства, что сей персонаж сознательно учредил рабство индейцев в Америке“, – сказал Председатель. «Достаточно вспомнить, что славной памяти Королева Изабелла, узнав, что люди Колумба продают рабов из Америки на рынке Севильи, весьма была тем раздосадована и спросила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52