– А ты о чем думал? – спросил он.
– О, это было просто… Да нет, это глупо.
– Выкладывай.
– Я подумал, – сказал Ноготь, – что мы можем притвориться почтальонами.
Лицо Боамунда помрачнело.
– Почтальонами, – произнес он.
– Вот именно, – подтвердил Ноготь. Он выждал надлежащую психологическую паузу и продолжал: – Разве ты не заметил почтового ящика?
– Почтового ящика?
– На воротах, – простодушно сказал Ноготь. – Нет-нет, не на главных воротах, разумеется. На тех небольших боковых воротах, мимо которых мы проходили, когда пытались найти подходящее место для переправы через ров.
– А-а, – протянул Боамунд. – На боковых воротах!
– Ну да, – легко продолжал Ноготь. – Ну, ты же помнишь. Я все пытался показать их тебе, а ты говорил мне, чтобы я заткнулся, так что я решил, что ты, должно быть, заметил их сам. Так вот, на этих воротах висел почтовый ящик, так что мне пришло в голову…
– Ну, разумеется, – сказал Боамунд. – Я все жду, когда же ты наконец доберешься…
– Конечно, – продолжал карлик, – меня прежде всего озадачило, каким образом почтальон добирается до почтового ящика, – там ведь ров, и пираньи, и все такое. Мне было над чем подумать, уверяю тебя.
– Не сомневаюсь!
– Но потом я увидел то же, что, без сомнения, увидел и ты.
– Ага.
– Лодку, – великодушно объяснил Ноготь, – лодку, привязанную под плакучей ивой. Конечно, тебе, с твоим натренированным взглядом, она сразу бросилась в глаза.
Боамунд попытался изобразить самодовольство.
– И тогда я задумался: почему же он заставил нас плыть через ров на этом чертовом бревне, если в нашем распоряжении была вполне пригодная лодка с веслами? Я не очень-то быстро соображаю, не правда ли?
– Ну, не знаю, – слабым голосом проговорил Боамунд. – Для таких вещей нужен особый склад ума, мне всегда так казалось.
– Как бы то ни было, – сказал Ноготь, – до меня дошло только когда мы уже перебрались через ров и были в этом сарае, и я накладывал пластырь на те места, где пираньи…
– Хмм…
– Только тогда, – продолжал карлик, – я понял. Ну конечно, сказал я себе, мы не могли взять лодку, иначе молочник не нашел бы ее под деревом и поднял бы шум, и…
– Ага, – сказал Боамунд. – А просто ради любопытства, что натолкнуло тебя на мысль, что есть еще и молочник?
– То же, что и тебя, я полагаю, – коварно ответил Ноготь.
– Молодец!
– Я имею в виду пустые молочные бутылки, которые стояли за боковыми воротами.
– Замечательно, – сказал Боамунд, рассмеявшись. – Когда-нибудь я сделаю тебя генералом, ей-богу!
– Благодарю, – отвечал Ноготь. – Как, должно быть, чудесно думать о вещах так, как ты.
– Это у меня от природы.
– Так вот, – продолжал Ноготь, – моя идея заключалась в том, чтобы подождать утра, когда обычно приходит почтальон, – это должно быть уже после того, как придет и уйдет молочник, разумеется, – а потом один из нас постучит в дверь, как будто принес посылку…
– Или заказное письмо, – возбужденно прервал Боамунд.
– Да, так даже лучше, – решительно кивнул Ноготь. – А потом, когда кто-нибудь подойдет и откроет дверь, мы ударим его по голове и войдем внутрь. – Он сделал паузу. – Но это, конечно, довольно глупая идея.
– Ну, я не знаю… – медленно произнес Боамунд. – То есть, если подумать…
– Ты вроде бы говорил что-то насчет стены.
– О, я просто думал вслух, – отвечал Боамунд. – Надо рассмотреть все возможности, ты же понимаешь. Честно говоря, я как раз сам подходил к варианту с почтальоном. Довольно неплохо, мне кажется.
– Одна из твоих лучших идей?
– Ну, это не так сложно, – скромно проговорил Боамунд. – Как ты думаешь?
Ноготь улыбнулся.
– Как это только у тебя получается, босс! – воскликнул он.

Сани со свистом рассекали ночное небо; дребезжание колокольчиков тонуло в вое ветра.
Клаус фон Вайнахт, перегнувшись через поручень, чтобы уменьшить коэффициент торможения, всматривался в летящий снег, пытаясь разглядеть очертания своей твердыни. Стрелка компаса на приборной доске прекратила свое бешеное вращение и застыла, как приклеенная.
Почти дома. Прекрасно.
Он еще раз просчитал в уме время. Если допустить, что они все вышли из Замка Грааля одновременно, то, даже принимая во внимание паковый лед в Нарском проливе и лобовой ветер над Пермией, у него остается еще два или три дня до того, как они могут подойти. Времени полно. Он хрипло рассмеялся.
Северные олени, гремя копытами, неслись над облаками.

– Готовы?
Ноготь, укрывшийся в кустах, кивнул; Галахад зевнул и начал обдирать кору с ветки, которую они подобрали в качестве дубинки. Боамунд набрал в грудь воздуха и постучал в ворота.
– Повторим еще разок, – прошипел он. – Привратник открывает; я отвлекаю внимание. Галахад, ты бьешь его по голове. Ноготь…
Тяжелый засов загремел, отодвигаясь, и ворота распахнулись.
– Привет.
Галахад покрепче сжал дубинку и двинулся вперед. Потом он остановился.
– Э-э… здравствуйте, – проговорил Боамунд. Он весьма заметно порозовел.
– Вам что-нибудь нужно? – приветливо спросила девушка.
Секунды четыре Боамунд просто стоял на месте, распространяя розовое свечение. Затем на его лице появилась идиотская улыбка.
– Почта, – сказал он.
– О, прекрасно! – сказала девушка. – Надеюсь, там что-нибудь хорошее. Только не эти ужасные счета! Папа всегда так выходит из себя, когда приносят счета!
Ноготь спрятал лицо в ладонях. Хуже всего было то, что ничего нельзя было сделать.
– Письмо, – прожурчал Боамунд. – Заказное. Вам надо расписаться…
– Как замечательно! – воскликнула девушка. – Интересно, от кого бы это?
Последовал момент совершенного равновесия;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101