Священники продолжили свою беседу. Потом мы уселись вместе у камина.
– Падре Карл говорил с У илом, – сообщил Санчес.
– Когда? – взволнованно спросил я.
– У ил проезжал здесь несколько дней назад, – сказал падре Карл. – Я знаком с ним уже год, и он заехал, чтобы доставить мне кое-какую информацию. По его словам, он якобы знает, кто стоит за действиями властей, направленными против Манускрипта.
– И кто же это?
– Кардинал Себастьян, – вставил Санчес.
– А что он предпринимает?
– По всей видимости, он использует свое влияние в правительстве для того, чтобы усилить давление на сторонников Манускрипта с помощью военных. Он всегда предпочитал действовать исподтишка через правительство, а не нагнетать раскол внутри Церкви. Теперь он активизировал свои действия по отношению к древней рукописи. К сожалению, может быть, они уже принесли результаты.
– Что вы хотите сказать?
– За исключением нескольких священников Северного совета Церквей и нескольких людей вроде Хулии и У ила, похоже, ни у кого не осталось списков Манускрипта.
– А ученые в Висьенте?
Священники на миг умолкли, а потом падре Карл про говорил:
– Уил сообщил, что усадьба закрыта властями. Ученые арестованы, а данные их исследований конфискованы.
– Неужели научное сообщество потерпит это? – возмутился я.
– А что они могут сделать? – задумчиво произнес Санчес. – К тому же большинство ученых все равно нежелали признавать эти исследования. Власти, скорее всего, попытаются убедить всех, что эти люди нарушили закон.
– Трудно поверить, что подобные действия сойдут властям с рук.
– По всей видимости, так оно и есть. – сказал падре Карл. – Лля проверки я заезжал в несколько мест, и везде рассказывают то же самое. Хотя это и держится в тайне, власти предпринимают все более решительные меры против Манускрипта.
– Что же будет дальше, как вы считаете? – обратился я к моим собеседникам.
Падре Карл пожал плечами, а Санчес ответил:
– Не знаю. Это будет зависеть от того, что обнаружит У ил.
– Почему? – допытывался я.
– Похоже, он близок к тому, чтобы найти оставшуюся часть Манускрипта, Девятое откровение. Когда оно будет найдено, то, возможно, к нему будет проявлен такой интерес, что станет возможным вмешательство мировой общественности.
– А У ил говорил, куда собирается? – обратился я к падре Карлу.
– Он не мог сказать, куда именно, но упомянул, что интуиция ведет его на север, ближе к Гуатемала.
– Его ведет интуиция?
– Да, это станет понятно, когда вы уясните для себя, кто вы такой, и перейдете к Седьмому откровению.
На лицах обоих священников было выражение удивительной безмятежности.
– Как вы можете оставаться такими спокойными? – поразился я. – А если они ворвутся сюда и арестуют нас всех?
Они по-прежнему терпеливо взирали на меня, а потом заговорил падре Санчес:
– Не путайте спокойствие с беспечностью. Мир на наших лицах указывает, насколько мы приобщены к энергии. Мы сохраняем эту связь потому, что это лучшее, что мы можем сделать, вне зависимости от обстоятельств. Это понятно?
– Да, конечно, – проговорил я. – Дело в том, что мне трудно сохранять эту приобщенность самому. Священники улыбнулись.
– Будет легче, когда выясните, кто вы такой. Тут падре Санчес встал и, заявив, что идет мыть посуду, удалился.
Я взглянул на падре Карла:
– – Хорошо. Так с чего же начать, чтобы выяснить, кто я такой?
– Падре Санчес утверждает, что вы уже уяснили для себя ролевые установки своих родителей.
– Верно. Они оба были «следователями»– отсюда и моя замкнутость.
– Хорошо, теперь вы должны отрешиться от происходившей в вашей семье борьбы за энергию и отыскать настоящую причину вашего появления в этой семье.
Я взглянул на него в недоумении.
– В процессе обретения своей действительной духовной сути необходимо, кроме всего прочего, обозреть всю свою жизнь как единое повествование и попытаться выяснить ее более возвышенное назначение. Начните с того, что задайте себе вопрос: «Почему я родился именно в этой семье?»
– Не знаю, – признался я.
– Ваш отец – «следователь». А что еше он собой представляет?
– Вы имеете в виду, за что он ратует?
– Да.
На какой-то миг я задумался, а потом ответил:
– Отец искренне верит, что нужно жить в свое удовольствие, жить честно, но использовать все возможности, предоставляемые жизнью. Понимаете, жить полной мерой.
– И ему это удается?
– До какой-то степени – да, однако полоса неудач у него почему-то всегда наступает, когда он близок к тому, чтобы пожить припеваючи.
Падре Карл насмешливо прищурился:
– Он считает, что жизнь дана для веселья и наслаждения, но осуществить это в полной мере ему не удалось?
– Да.
– А вы не задумывались – почему?
– Вообше-то нет. Я всегда считал, что ему не везет.
– Может быть, он еще не пришел к тому, как это нужно делать?
– Может быть, и так.
– Ну а ваша мать?
– Ее уже нет в живых.
– А вы можете сказать, чем жила она?
– Мама жила своей верой. Она считала, что нужно жить по-христиански.
– Ив чем это выражалось?
– Она верила, что нужно служить обществу и жить по Божьим законам.
– И она следовала законам Господа?
– Она соблюдала их в точности, по крайней мере так, как учила ее Церковь.
– А ей удавалось убедить отца поступать так же?
– Вообще-то нет, – рассмеялся я. – Мать хотела, чтобы он каждую неделю ходил в церковь и принимал участие в жизни городка, где мы жили. Но, как я уже сказал, он был слишком вольнолюбив для этого.
– Ну а с чем при этом остались вы?
– Никогда над этим не задумывался, – признался я, взглянув на него.
– А разве они оба не хотели, чтобы вы были привержены их идеалам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92