Она чуть опустила стекло, чтобы глотнуть свежего воздуха. Горячая волна поднялась с асфальта и ударила в щель, несмотря на ранний вечер. Вонь смога смешивалась с запахом мокрой весенней травы. Агги подняла стекло и продолжила наблюдение. Серые облака собирались над ее головой, темнея на глазах. Полил дождь. Она включила двигатель и «дворники».
Дождь прекратился, облака порозовели, сосны вокруг потемнели, их пушистые кроны напоминали толстых мух, пойманных паутиной листвы. Вновь она опустила стекло, и на этот раз на нее пахнуло ароматами лайма и жасмина. Она услышала стрекотание цикад, кваканье лягушки или жабы. Увидела ворон с серой грудкой, чинно сидевших на проводах высокого напряжения. Небесный взрыв чуть не сдернул ее с сиденья. Звезды вспыхнули у нее над головой и по широким дугам полетели вниз. Она поняла, что в одном из соседних домов устроили фейерверк. Звезды погасли, темнота сгустилась.
Она была в джинсах и кожаном пиджаке, в которых уехала из Цюриха. И без оружия, потому что не пыталась связаться с командой Брока. Поэтому никто не приносил ей в отель коробку, обернутую яркой подарочной бумагой. Никто не передавал под столом в гриль-баре пакет из плотной бумаги, буркнув: «Распишитесь здесь, миссис Уэст». Никто в мире, кроме Оливера, не знал, где она находится, и спокойствие на вершине холма отражало умиротворенность, воцарившуюся в ее жизни. Безоружная, влюбленная, подвергающаяся опасности, она смотрела на расположенные сотней ярдов ниже двойные железные ворота, вделанные в стену, способную выдержать разрыв снаряда. За стеной виднелась плоская крыша очень современного кирпичного форта доктора Мирски. Опытный глаз Агги воспринимал дом как стандартное жилище мафиозного адвоката с системой охранной сигнализации, прожекторами, фонтанами, видеокамерами, восточноевропейскими овчарками, статуями и двумя здоровяками в черных брюках, белых рубашках и черных жилетках, которые вроде бы безо всякого дела слонялись по двору. И там, за стенами форта, находился ее возлюбленный.
Они прибыли сюда после бесцельного похода в юридическую контору доктора Мирски, расположенную в самом центре города. «Доктора сегодня не будет, — сообщила им ослепительно красивая девушка, сидевшая за розовато-лиловым столом. — Может быть, вы назовете свои фамилии и зайдете завтра, пожалуйста?» Фамилий они оставлять не стали, но, выйдя на улицу, Оливер начал рыться в карманах, пока не выудил клочок бумаги с домашним адресом Мирски. Адрес этот, напечатанный на обложке ультиматума Мирски, Оливер записал по памяти. Вместе они остановили пожилого джентльмена, который решил, что они немцы, и кричал: «Dahin, dahin», — указывая в сторону холма. У подножия холма они обратились к другому пожилому джентльмену и в конце концов попали на нужную частную дорогу, по которой и проехали мимо нужного форта, удостоившись внимания собак, охранников и видеокамер.
Агги отдала бы все, лишь бы войти в дом вместе с Оливером, но как раз этого он ей и не позволил. Он хотел поговорить с Мирски один на один, как адвокат с адвокатом. Он хотел, чтобы она припарковалась в сотне ярдов от ворот и ждала. Он напомнил Агги, что они ищут его отца — не ее. И потом, что она могла сделать, с оружием или без, сидя там, словно дама на балу, которой не нашлось кавалера. Так что куда лучше остаться снаружи и ждать, выйдет ли он из форта, а если нет, бить во все колокола. «Он начинает распоряжаться собственной жизнью, — думала она. — Моей тоже». И не знала, тревожится ли она из-за этого, гордится этим, а может быть, первое мирно уживалось со вторым.
«Форд» она поставила на автостоянку рядом с розовым грузовичком с нарисованной на борту бутылкой лимонада и пятью «жуками»-«Фольксвагенами». Кабины всех автомобилей пустовали. Она полагала, что на таком расстоянии ее могла обнаружить лишь высококачественная камера наблюдения или очень уж наблюдательный охранник. Хотя кого могла заинтересовать одинокая молодая женщина в маленькой коричневой автомашине без радиоантенны, разговаривающая по сотовому телефону в сгущающихся сумерках? Только она не говорила, не набирала номер, не произносила ни слова. Лишь одно за другим прослушивала послания Брока. Нэт, спокойный, как танк, говорил ровно и уверенно, без суеты и упреков: «Шармейн, это опять твой отец, мы бы хотели, чтобы ты перезвонила нам, как только услышишь это сообщение, пожалуйста… Шармейн, пожалуйста, дай о себе знать… Шармейн, если по какой-то причине ты не можешь связаться с нами, пожалуйста, обратись к своему дяде… Шармейн, мы хотим, чтобы вы оба как можно быстрее вернулись домой, пожалуйста». Под дядей подразумевался местный британский представитель.
Пока она слушала, ее взгляд пробегал по воротам, темнеющим деревьям, изгородям соседних домов, огням, пробивающимся сквозь синевато-серый смог. А перестав слушать Брока, она прислушалась к противоречивым внутренним голосам, стараясь взвесить, непонятно на каких весах, ее долг перед Броком, перед Оливером, перед собой, хотя два последних долга сливались в один, потому что стоило ей подумать об Оливере, как он вновь оказывался в ее объятьях, смеющийся, в недоумении качающий головой, мокрый от пота в жарком спальном купе. Он выглядел таким беззаботным, таким восторженным, что она чувствовала, будто положила всю жизнь на то, чтобы вызволить его из темницы, куда он неминуемо бы вернулся, если б она вдруг решила расстаться с ним. Агги держала в голове телефонный номер Службы, по которому могла в любой момент послать сообщение Броку. Один из внутренних голосов, склонный к компромиссу, уговаривал ее сообщить, что Оливер и Агги живы и здоровы и беспокоиться не о чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115