Словно родившись заново, он пошел на дискотеку, вновь не дозвонился до Тимура. Его направили в гостиницу без названия, расположенную лишь в двух кварталах, но в темноте он едва не заблудился. Проходя мимо череды замерших троллейбусов, вспомнил, что в Тбилиси троллейбусы останавливались, как только прекращалась подача электричества, а подавалось оно лишь несколько часов в сутки. Он постучал в дверь, подождал, прислушиваясь к скрежету открываемых замков. Старик в халате и сеточке на волосах обратился к нему на грузинском, но уроки Нины остались в далеком прошлом. Старик переключился на русский, китайскую грамоту для Оливера, поэтому он просто сложил две руки и склонил на них голову, показывая, что хочет спать. Старик отвел его в комнатушку под самой крышей, обстановку которой составляли армейская койка, лампа с танцующими нимфами на абажуре и раковина с умывальником. На раковине лежал кусок хозяйственного мыла. Рядом с умывальником висел то ли большой носовой платок, то ли очень маленькое полотенце.
Всю ночь выли и затихали сирены. Пожар? Переворот? Убийство? Или маленькая девочка по имени Кармен погибла под колесами автомобиля? Каким-то образом он заснул, в рубашке, брюках и носках, накрывшись для тепла всем остальным. Кожа горела и чесалась, завывал ветер, ему хотелось сжимать в объятьях Агги, он ужасно боялся за Тайгера и видел во сне, как его отца водили из одного конца Вифлеема в другой, а Хобэн и Евгений спорили, выбирая место, где ему следовало вышибить мозги. Он проснулся и понял, что жутко замерз. Проснулся во второй раз, мокрый от пота. Проснулся в третий и набрал номер Тимура. Трубку сняли тотчас же. Такси и вертолет? Нет проблем, Оливер. Три тысячи наличными, подходи к десяти.
— Они ждут тебя? — осведомился Тимур.
— Нет.
— В таком случае я им лучше скажу. Тогда они не будут нервничать.
* * *
Из всех приказов, которые Брок мог отдать Агги в тот момент, он выбрал, по ее разумению, самый наихудший: ничего не предпринимать и ждать дальнейших распоряжений. Если бы он приказал ей прыгнуть в Босфор, если бы произнес хоть одно слово упрека, если бы велел явиться, сбрив волосы с головы, к задней двери консульства для последующей немедленной отправки в Англию, она бы обрела в унижении хоть толику покоя. Но услышала лишь ровное, лишенное эмоций: «Где ты, Шармейн? Ты можешь говорить с нами? В котором часу это произошло, ты помнишь? Хорошо, оставайся на месте, Шармейн, пожалуйста, и ничего не предпринимай, слышишь, пока твоя мать или я не свяжемся с тобой…» Вот почему уже два часа она, как в клетке, сидела в кафе под жестяной крышей с пустыми скамьями, курицами с общипанными шеями и дворнягой Аполлоном, который клал морду ей на колено и строил глазки, пока она не купила ему гамбургер.
«Вина только моя, и никого больше», — говорила она себе. Потому что она могла предусмотреть такое развитие событий. Она же заметила мотоцикл, почувствовала, что Оливер ушел в себя. Да, он ухаживал за Зоей, но она видела, что мысли его заняты другим. А когда он метнулся от нее, как большой серый заяц, через лужайку, на дорожку и за дом, поначалу она подумала: «Какой же ты нетерпеливый. Подождал бы секунду, и я умчалась бы вместе с тобой».
Но это был кризис, а потому Агги отреагировала, как должно. Сделала все, что полагалось в такой ситуации, методично и целенаправленно. Прибежала к автомобилю, прочитала записку Оливера, которая разъярила ее до безумия, но тут же вспомнила его слова, обращенные к Зое: «Я в нее влюблен», — и разом успокоилась. Набрала прямой номер Брока, услышала голос Тэнби, предельно сухо, бесстрастным тоном доложила обстановку: «Первый украл мотоцикл и, судя по всему, направился в Грузию. Дальнейшая информация через два часа. Конец связи». Бегом она вернулась к Зое, настроение которой с отъездом Оливера заметно улучшилось, поскольку она удовлетворенно улыбалась, что в другой ситуации разозлило бы Агги. Но Агги было чем заняться, чтобы выполнить обещания, пусть и давала она их себе. Она отвела Зою наверх, где та помылась. Потом они нашли Зое ночную рубашку и одежду на утро. Помогая Зое, Агги пришлось выслушивать сомнительные советы, касающиеся ее отношений с Оливером. В этом Зоя полагала себя непревзойденным экспертом. Пообещав, что всенепременно воспользуется ее рекомендациями, Агги задумалась над тем, чем еще можно помочь Зое. Ответ дал листок с домашним телефоном Мирски, пришпиленный к стене. Она набрала номер и услышала голос Мирски, записанный на автоответчик. После звукового сигнала сказала, что она — подруга Зои, приехавшая из Новой Зеландии и заглянувшая к ней, и, хотя ей не хотелось бы вмешиваться, не смогут ли Мирски приглядеть за Зоей… отвести к врачу, забрать на несколько дней из дома? Положив в наплечную сумку затвор «Калашникова» и рожок, она поднялась наверх, чтобы убедиться, что Зоя легла в постель, увидела, что та уже сладко спит, и бегом вернулась к «Форду».
По пути в стамбульский аэропорт ее поразила новая ужасная мысль. Неужели Оливер направился на восток через горы? Зная Оливера, она не могла исключить такой вариант. Сдав взятый напрокат «Форд», она устроила целое представление в терминале регистрации отбывающих пассажиров. Спектакль этот ей удался, потому что ее переполняли тревога и чувство вины. Она — Шармейн Уэст, и она просто места себе не находит, объясняла Агги молодому клерку, стоявшему за стойкой «Турецких авиалиний». Она показала ему паспорт, одарила ослепительной улыбкой. Она и Марк поженились шесть дней тому назад, а вчера вечером у них случилась ужасная ссора из-за сущего пустяка, первая после свадьбы, и утром, проснувшись, она нашла эту записку, в которой говорилось, что он уходит из ее жизни… Нежно пробежавшись пальчиками по клавиатуре компьютера, клерк подтвердил ее самые худшие предчувствия:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115