Ладонь Барли была возле ее лица, одна рука Кати тоже была поднята, а другая опущена.Значит, Дрозд к этому моменту уже позвонил?Этого Анастасия не знала. Хотя в уборной в кабинке она старательно напрягала слух, но звонка телефона не услышала. Либо звонка не было вовсе, либо разговор закончился до ее второго прохода.– Зачем бы ему понадобилось ее обнимать? – сказал Нед.– Может, ей в глаз залетела мушка, – кисло ответил Шеритон, не отводя взгляд от экрана.– Он сел за руль, – гнул свое Нед. – Там ему не положено управлять машиной, но он все-таки сел за руль. Он позволил ей вести машину всю дорогу до березовой рощи и назад. И в больницу его везла она. Но внезапно он садится за руль сам. Почему?Шеритон отложил карандаш и провел указательным пальцем между воротником и шеей.– И что же из этого следует, Нед? Позвонил Дрозд или не позвонил? Как по-вашему?У Неда достало порядочности честно обдумать этот вопрос.– Видимо, позвонил. Иначе они не ушли бы так скоро.– Может, она услышала что-то неприятное. Например, какую-нибудь скверную новость, – предположил Шеритон.Экраны погасли, погрузив комнату в серый сумрак.Шеритон располагал еще одним кабинетом, декорированным розовым деревом и сиюминутной живописью. Мы перебрались туда, налили себе кофе и остались стоять с чашками в руках.– Какого дьявола он торчит у нее на квартире так долго? – спросил меня Нед вполголоса. – Ему же требовалось узнать от нее только время и место встречи. А это он мог сделать два часа назад.– Ну-у, они нежничают, – предположил я.– Я бы чувствовал себя спокойнее, если бы поверил в это, – сказал Нед.– Или он покупает еще одну шапку, – съязвил Джонни, перехвативший этот обмен фразами.Раздался звонок, и мы пошли следом за Шеритоном в оперативный кабинет.На освещенной карте города горящая красная лампочка показывала нам квартиру Кати. В трехстах метрах восточнее, на юго-восточном углу перекрестка двух магистралей, зеленая лампочка указывала место, где Барли предстояло сесть в безопасную машину. Он должен был уже идти туда по южному тротуару вдоль самого его края. Подходя к углу, он замедлит шаг, словно в поисках такси, и безопасная машина подъедет к нему. Барли по инструкции громко назовет шоферу свою гостиницу и на пальцах покажет, сколько готов заплатить.На второй площади машина свернет в переулок и въедет на строительную площадку, где должен стоять фургон с погашенными огнями. Шофер в кабине притворится спящим. Если антенна фургона выдвинута, машина сделает круг по часовой стрелке и подъедет к фургону.Если нет, продолжит путь в прежнем направлении.* * *Рапорт Падди вспыхнул на экранах в час ночи по лондонскому времени. Записи, переданные с крыши посольства США, мы получили менее чем через час. Рапорт этот был с тех пор проанализирован чуть ли не по буквам всеми возможными способами. Но для меня он остается образцом фактографического полевого сообщения.Естественно, необходимо знать, кто его автор, ибо у любого автора есть свои пределы. Падди не был чтецом мыслей на расстоянии, но компенсировал это многим другим: в прошлом гурка Гурки (или гуркхи) – войсковые формирования (в основном из непальского племени гурков) в англо-индийской армии

, служивший затем в войсках особого назначения, офицер разведки, полиглот, разработчик планов, импровизатор – человек, скроенный по мерке, которую Нед предпочитал всем другим.Для Москвы он облачился в такую шкуру английской чудаковатости, что непосвященные рассказывали о нем анекдоты: о его длинных шортах летом, когда он отправлялся в экскурсии по подмосковным лесам; о лыжных прогулках зимой, когда он грузил в свой «Вольво» старенькие лыжи, бамбуковые палки, запас консервов и в заключение – собственную персону, увенчанную меховой шапкой, словно позаимствованной у моряка с эсминца, в военные годы сопровождавшего арктические караваны судов. Но надо быть очень умным человеком, чтобы успешно представляться дураком в течение долгого времени; и Падди был очень умен, хотя впоследствии оказалось удобнее принять его эксцентрические выходки по номинальной стоимости.И подконтрольным ему пестрым сбродом псевдостудентов, штудирующих языки, служащих бюро путешествий, мелких торговцев и граждан «третьего мира» Падди манипулировал безупречно. Сам Нед не сумел бы лучше. Он пас их, как проницательный приходский священник – свою паству, и каждый из них в своем одиночестве проникался к нему доверием. И не его вина, если качества, привлекавшие к нему других, его самого делали уязвимым для обмана.Итак, рапорт Падди. Во-первых, его внимание привлекла четкость, с какой Барли излагал события, и записи ее подтверждают. В голосе Барли гораздо больше спокойной уверенности, чем во всех предыдущих записях.Произвели на Падди впечатление и решимость Барли, верность своей задаче. Он сравнивал Барли, сидящего перед ним в фургоне, с Барли, которого инструктировал перед поездкой в Ленинград, и этот новый Барли его обрадовал. Причем он не ошибся: Барли был собран и во многом изменился.Рассказ Барли, кроме того, полностью соответствовал всему, что Падди уже знал: от встречи у метро и поездки в больницу до ожидания на скамье и оборвавшегося телефонного верещания. Катя стояла у аппарата, когда он пискнул, сказал Барли. Сам он едва услышал этот писк. Так неудивительно, что Анастасия его вовсе не услышала, решил Падди. Видимо, Катя схватила трубку с молниеносной быстротой.Разговор Кати с Дроздом был коротким, минуты две, не больше, сказал Барли. Что опять прекрасно укладывалось в схему. Ведь было известно, что Гёте чурается длинных телефонных разговоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131