Хельга постучала по стеклу.
— Антон! Антон, иди сюда немедленно: у нас тут стопроцентная шпионка! — Но произнесла она это слишком тихо — так, чтобы он не мог ее расслышать. — Почему Мишель ничего не говорил нам о тебе? — спросила она, задергивая занавеску и поворачиваясь к Чарли. — Почему он не поделился с нами? Ты столько месяцев была его темной лошадкой. Это же нелепо!
— Он любил меня.
— Чепуха! Он использовал тебя. Ты, конечно, все еще хранишь его письма?
— Он велел мне уничтожить их.
— Но ты не уничтожила. Конечно, не уничтожила. Разве ты могла? Такая сентиментальная идиотка, как ты, — это же видно из твоих писем к нему. Ты жила за его счет: он тратил на тебя деньги, покупал тебе одежду, драгоценности, платил за отели, а ты предала его полиции. Конечно, предала!
У Хельги под рукой оказалась сумка Чарли, она взяла ее и под влиянием импульса высыпала содержимое на обеденный стол. Но вложенные туда доказательства — дневник, шариковая ручка из Ноттингема, спички из афинского ресторана «Диоген» — не дошли до сознания Хельги в ее нынешнем состоянии: она искала то, что свидетельствовало бы о предательстве Чарли, а не о ее преданности.
— Ну, а этот приемник?
Это был маленький японский приемничек Чарли с будильником, который она заводила, чтобы не опоздать на репетиции.
— Это что? Это же шпионская штучка. Откуда он у тебя? И зачем такой женщине, как ты, носить в сумке радиоприемник?
Предоставив Хельге самой разбираться в своих заботах, Чарли отвернулась от нее и невидящими глазами уставилась в огонь. Хельга покрутила ручки приемника, поймала какую-то музыку. Быстро выключила его и раздраженно отложила в сторону.
— В последнем письме, которое Мишель так и не отослал тебе, говорится, что ты целовала пистолет. Что это значит?
— А то и значит, что целовала. — И Чарли добавила: — Пистолет его брата.
— Его брата? — произнесла Хельга неожиданно зазвеневшим голосом. — Какого брата?
— У него был старший брат. Он был кумиром Мишеля. Великий борец за свободу. Брат подарил ему пистолет, и Мишель велел мне поцеловагь его — это был как бы обет.
Хельга с недоверием смотрела на нее.
— Мишель так тебе и сказал?
— Нет, я, наверно, прочитала об этом в газетах, да?
— Когда он тебе это сказал?
— В Греции, на вершине горы.
— Что еще он говорил об этом своем брате — быстро! — Хельга чуть ли не кричала на нее.
— Мишель боготворил его. Я же тебе говорила.
— Давай факты. Только факты. Что еще он говорил тебе про своего брата?
Но тайный голос подсказывал Чарли, что она уже зашла слишком далеко.
— Это военная тайна, — сказала она и взяла новую сигарету.
— Он тебе говорил, где этот его брат? Что он делает? Чарли, я приказываю тебе все мне рассказать! — Хельга шагнула к ней. — Полиция, разведка, возможно, даже сионисты — все ищут тебя. А у нас прекрасные отношения кое с кем в германской полиции. Они уже знают, что машину вела по Югославии не голландка. У них есть описание этой девушки. Словом, достаточно сведений, чтобы предать тебя суду. При желании мы сможем тебе помочь. Но лишь после того, как ты скажешь все, что говорил тебе Мишель про своего брата. — Она пригнулась к Чарли, так что ее большие светлые глаза находились на расстоянии ладони от глаз Чарли. — Он не имел права говорить с тобой о нем. Ты не допущена к такой информации. Так что давай, выкладывай.
Чарли подумала и отказалась удовлетворить просьбу Хельги.
— Нет, — сказала она.
Она хотела было продолжить: «Я дала слово, поэтому... я тебе не доверяю... отвяжись...» Но услышав собственное короткое «нет», решила поставить на этом точку — так оно лучше.
"Твоя обязанность — добиться, чтобы они стали нуждаться в тебе , — наставлял ее Иосиф. — Представь себе, что перед тобой ухажеры. Не давай все сразу — так они только больше будут тебя ценить" .
Сверхъестественным усилием воли Хельга взяла себя в руки. Хватит играть в бирюльки. Появилась ледяная отстраненность — Чарли сразу это почувствовала, так как сама владела этой методой.
— Так. Значит, ты добралась на машине до Австрии. А потом?
— Я оставила ее там, где он велел; мы с ним встретились и отправились в Зальцбург.
— На чем?
— На самолете, потом на машине.
— И? Что было в Зальцбурге?
— Мы пошли в отель.
— Пожалуйста, название отеля!
— Не помню. Не обратила внимания.
— Тогда опиши его.
— Большой, старый, недалеко от реки. И очень красивый, — добавила она.
— А потом вы поехали в Мюнхен — да?
— Нет.
— Что же ты делала?
— Села на дневной самолет и отправилась в Лондон.
— А какая машина была у Мишеля?
— Наемная.
— Какой марки?
Чарли сделала вид, что не помнит.
— А почему ты не поехала с ним в Мюнхен?
— Он не хотел, чтобы мы вместе пересекали границу. Он сказал, что у него есть одно дело, которое он должен выполнить.
— Он сказал тебе это? Что у него есть дело, которое он должен выполнить? Глупости! Какое дело? Неудивительно, что ты сумела выдать его!
— Он сказал: ему ведено взять «мерседес» и доставить куда-то брату.
На сей раз Хельга не выказала ни удивления, ни даже возмущения вопиющей неосторожностью Мишеля. Она была человеком дела и верила только делам. Подойдя к двери. она распахнула ее и повелительно махнула Местербайну. Затем повернулась и, уперев руки в бедра, уставилась на Чарли своими большими светлыми страшновато пустыми глазами.
— Ты прямо точно Рим, Чарли, — заметила она. — Все дороги ведут к тебе. Это худо. Ты — тайная любовь Мишеля, ты едешь на его машине, ты проводишь с ним последнюю его ночь на земле. Ты знала, что было в машине, когда ты ее вела?
— Взрывчатка.
— Глупости. Что за взрывчатка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180