Внизу лежала снятая с крючка норфолкская куртка, которой так дорожил Владимир. Возможно, она упала, когда тот слишком поспешно хлопнул дверцей шкафа.
«Такой честолюбец, как Владимир? – пришло вдруг в голову Смайли. – Человек, так старавшийся выглядеть военным? И вдруг оставил свою лучшую куртку на дне шкафа? Или, может, это чья-то небрежная рука не потрудилась ее повесить?»
Смайли поднял куртку, обыскал карманы, затем повесил ее на крючок и хлопнул дверцей, чтобы проверить, упадет ли она.
Она упала.
«Итак, они не взяли у Владимира ключей и не обыскали его квартиру, – думал он. – Они обыскали Владимира, но, по мнению старшего инспектора, им помешали довести дело до конца».
«Передайте Максу, что у меня есть два доказательства и я могу их принести».
Подойдя снова к так называемой «кухоньке», Смайли постоял перед шкафчиком для провизии и еще раз внимательно оглядел лежавший на нем голубой блок. Затем заглянул в корзину для бумаг. Снова в пепельницу, запоминая увиденное. Затем – в мусорное ведро, на случай, если там вдруг окажется смятая коробка от недостающей пачки сигарет. Ее там не оказалось, что, по некоторым причинам, он воспринял с удовлетворением.
Пора уходить.
Но он не ушел – вернее, ушел не сразу. Еще с четверть часа, напрягая слух на случай появления пришельцев, Смайли высматривал и прощупывал, приподнимал и ставил на место, все еще выискивая плохо пригнанную пуговицу или любимый тайник за полками. Но на этот раз он не жаждал найти. На этот раз он жаждал подтвердить отсутствие. Только удовлетворившись в той мере, в какой это позволяли обстоятельства, он тихо вышел на площадку и запер за собой дверь. В конце первого марша ему встретился временный почтальон с повязкой ГПК на рукаве, выходивший из другого коридора. Смайли дотронулся до его локтя.
– Если есть что-нибудь для квартиры 6-Б, я могу избавить вас от необходимости лезть наверх, – с почтением произнес он.
Почтальон порылся в своей сумке и вытащил конверт из бурой бумаги. Почтовый штемпель Парижа, пятнадцатый округ, дата – пять дней назад. Смайли сунул конверт в карман. В конце второго марша находился запасной выход на случай пожара, дверь открывалась только изнутри. Смайли мысленно отметил это, когда поднимался. Он нажал на поперечную перекладину, дверь поддалась; он спустился по отвратительной бетонной лестнице, пересек внутренний двор и вышел к пустынным конюшням, продолжая размышлять об упущениях противной стороны. Почему они не обыскали квартиру Владимира? Он не мог найти разумного объяснения. У Московского Центра, как у любой крупной организации, существовали свои твердо установленные правила проведения операций. Принимается решение убить человека. Выставляются пикеты у его дома, расставляются люди по пути его следования, создается группа убийства, и его убивают. В классическом стиле. В таком случае, почему не обыскать его квартиру? Владимир ведь был холостяком и жил в доме, где постоянно шныряют всякие люди! Тогда почему не послать к нему на квартиру кого-то, как только он вышел из дома?
«Потому что они знали, что нужные им бумаги у него при себе», – заключил Смайли. А обыск трупа весьма поверхностный, по мнению старшего инспектора. Предположим, никто им не помешал и они нашли то, что искали?
Он остановил такси, сказал шоферу:
– Байуотер-стрит в Челси, пожалуйста, рядом с Кингс-роуд.
«Поеду-ка я домой, – подумал он. – Приму ванну, все обдумаю. Побреюсь».
«Передайте Максу, что у меня есть два доказательства и я могу их принести».
Смайли вдруг наклонился и, постучав по отделяющему от шофера стеклу, изменил направление. Когда они разворачивались, позади них с визгом остановился высокий мотоциклист, слез со своего мотоцикла с черной коляской и торжественно переставил его на противоположную полосу. «Лакей», – подумал Смайли, наблюдая за ним.
Лакей, который развозит на столике чай. Словно официальный эскорт, мотоциклист, сгорбившись и расставив локти, проследовал за ними по дальним окраинам Кэмдена, затем, держа положенную дистанцию, медленно поехал вверх по холму. Такси остановилось, Смайли нагнулся вперед, чтобы расплатиться. В этот момент темная фигура торжественно проехала мимо, приветственно подняв согнутую в локте руку.
ГЛАВА 8
Он стоял в начале проспекта, глядя на березы, которые, словно отступающая армия, рядами уходили вдаль, в туман. Темнота нехотя уступила место мраку. Вообще-то сумеркам пора бы уже спуститься: в деревне в старых домах сейчас пьют чай. Уличные фонари по обе стороны от Смайли, словно жалкие свечи, ничего не освещали в теплом и тяжелом воздухе. Смайли ожидал, что еще увидит тут полицию и огражденное веревками место, журналистов или хотя бы зевак. «Да ничего вообще не случилось, – буркнул он себе под нос, медленно двинувшись вниз по склону. – Не успел я уехать, как Владимир весело поднялся на ноги с палкой в руке, стер с лица страшный грим и отправился со своими приятелями-актерами выпить пивка в полицейском участке».
«С палкой в руке, – повторил про себя Смайли, вспомнив то, что сказал ему старший инспектор. – В левой руке или в правой?» «На его левой руке тоже следы желтого мела, – доложил ему уже в фургоне мистер Мэрготройд, – на большом и на двух первых пальцах».
Смайли пошел по проспекту, и темнота сомкнулась за ним, туман сгустился. Шаги его оловянным эхом звучали впереди. Ярдах в двадцати сверху костром в собственном дыму догорало бурое солнце. Но тут, в низине, стоял холодный туман, и Владимир был окончательно мертв. Смайли увидел следы шин, где стояли полицейские машины. Он отметил отсутствие листьев и неестественную чистоту гравия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135