По виду работа эта чисто канцелярская, и во многих отношениях так оно и есть, и все же она очень важна. Существует определенный предел количества бумаг, которые архив в состоянии обработать, предел количества папок, которые он может вместить. Это похоже на проблему уличного движения: мы пишем больше бумаг, чем можем переварить. Естественно, что эта работа тоже принадлежала к числу тех, за какие мы хватались, лишь когда позволяло время. Еще одно из проклятий аппарата советников. Потом мы о ней забывали до тех пор, пока из министерства не запрашивали последних данных на этот счет. — Он пожал плечами. — Я уже сказал: нельзя до бесконечности составлять больше бумаг, чем мы уничтожаем, даже в помещении таких размеров. Архив трещит по всем швам.— И Гартинг предложил вам взять на себя это дело?— Именно.— И вы согласились?— Как на временную меру. Я сказал, чтобы он попробовал и посмотрел, что у него получится. Он выполнял эту работу с перерывами в течение пяти месяцев. Я сказал ему также, что, если возникнут трудности, он может обратиться к де Лиллу. Он ни разу к нему не обратился.— Где он делал эту работу? В своем кабинете? Брэдфилд поколебался лишь долю секунды.— В архиве аппарата советников, где хранятся самые важные документы. Он имел также доступ в бронированную комнату. Он практически мог брать оттуда любые дела, не надо было только зарываться. Даже регистрации того, что он брал, не велось. В итоге не хватает еще и нескольких писем — завканц сообщит вам необходимые подробности.Тернер медленно встал и потер руки, будто хотел стряхнуть с них песок.— Из сорока с чем-то недостающих папок восемнадцать относятся к досье «Сведения об отдельных лицах» и содержат материалы самого деликатного свойства о высокопоставленных немецких политических деятелях. Внимательное их изучение даст, несомненно, точное представление о наших самых сокровенных источниках. Остальные папки с грифом «совершенно секретно» охватывают англо-германские соглашения по ряду вопросов и содержат секретные договоры и секретные дополнения к опубликованным договорам. Если он задался целью поставить нас в трудное положение, он не мог сделать лучшего выбора. Некоторые из папок содержат документы сорок восьмого и сорок девятого годов.— А особая папка? «Беседы официальные и неофициальные*?— Мы называем ее «Зеленая». Она подлежит специальному хранению.— Сколько таких «зеленых» в посольстве?— Только эта одна. Она была на месте в бронированной комнате архива в четверг утром. Заведующий архивом заметил, что ее нет, в четверг вечером, и подумал, что она в работе. В субботу утром он был уже очень обеспокоен. В воскресенье доложил об этом мне.— Скажите, — заговорил наконец Тернер, — что с ним произошло за последний год? Что случилось между двумя декабрями? Помимо Карфельда.— Ничего особенного.— Почему же вдруг вы прониклись к нему такой антипатией?— Вовсе нет, — ответил Брэдфилд презрительно. — Поскольку я никогда не испытывал к нему никаких чувств — ни положительных, ни отрицательных, — этот вопрос не уместен. Просто за предшествующий год я узнал, какими методами он действует, как обрабатывает людей, как подлаживается к ним, чтобы добиться своего. Я стал видеть его насквозь, вот и все.Тернер посмотрел на него в упор.— И что же вы увидели?Тон Брэдфилда был теперь четким, исключающим иной смысл и не допускающим толкований, как математическая формула.— Обман. Мне казалось, что вам это должно быть уже ясно.Тернер встал.— Я начну с его кабинета.— Ключи у начальника охраны. Вас уже ждут. Спросите Макмаллена.— Я хочу видеть его дом, друзей, соседей. Если понадобится, буду говорить с иностранцами, с которыми он встречался. Придется, может быть, наломать дров, но лишь настолько, насколько потребует дело. Если вас это не устраивает, сообщите послу. Кто здесь заведует архивом?— Медоуз.— Артур Медоуз?— Он самый.На этот раз заколебался Тернер — оттенок неуверенности, нечто похожее даже на робость прозвучало в его тоне, совсем ином, чем прежде:— Медоуз был в Варшаве, верно?— Да, был.Теперь он спросил уже увереннее— И список пропавших папок находится у Медоуза?— И папок, и писем.— Гартинг, разумеется, работал у него?— Разумеется. Медоуз ждет вас.— Сначала я осмотрю комнату Гартинга. — Это уже прозвучало как окончательное решение.— Как хотите. Вы сказали еще, что собираетесь побывать в его доме…— Ну и что же?— Боюсь, что в настоящий момент это невозможно. Со вчерашнего дня он под охраной полиции.— Это что — общее явление?— Что именно?— Полицейская охрана.— Зибкрон на этом настаивает. Я не могу ссориться с ним сейчас,— Это относится ко всем домам, арендуемым посольством?— В основном к тем, где живут руководящие работники. Вероятно, они включили дом Гартинга из-за того, что он расположен далеко,Не слышу уверенности в вашем голосе.— Не вижу других причин.— Как насчет посольств стран «железного занавеса»? Он что, околачивался там?— Он иногда ходил к русским. Не могу сказать, как часто.— Этот Прашко, его бывший друг, политический деятель. Вы сказали, он был когда-то попутчиком?— Это было пятнадцать лет наз ад.— А когда они перестали дружить?— Сведения имеются в деле. Примерно лет пять на зад.— Как раз тогда была драка в КЈльне. Может быть, он дрался с Прашко?— Все на свете возможно.— Еще один вопрос.— Пожалуйста.— Договор с ним. Если бы он истекал… скажем, в прошлый четверг?..— Ну и что?— Вы бы его продлили еще раз?— У нас очень много работы. Да, я бы его продлил.— Вам, наверно, недостает этого Гартинга?Дверь открылась, и вошел де Лилл. Его тонкое лицо было печально и торжественно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119