Последовавшая за этим фраза привела всех в ужас. - …Из-з-з-за моря… - выдавил из себя болотник. А затем, очень отчетливо: - Творцы!
За этим последовали ещё несколько непонятных предложений и дикое бормотание. Потом Гврги выгнулся в последний раз и затих.
- Темные из-за моря? - Ким попытался соединить в одно предложение все услышанное от Гврги.
- Это же темные эльфы! - сказал Бурин.
- Он назвал их творцами? - спросил Фабиан. - Или как это понимать иначе? И как все это связано с Зарактрором и вот с этим… существом?
Фабиан вновь начал ругаться.
- Постепенно это превращается у тебя в не очень хорошую привычку, - заметил Бурин. - Тебе необходимо от неё избавиться либо наняться на работу портовым грузчиком или извозчиком.
- Нам необходимо выбираться отсюда, - подвел итог их положению Фабиан. - За работу, Бурин.
Их работа проходила под аккомпанемент барабанного боя. Ким уже не мог вспомнить, когда этот грохот начался вновь. Это ужаснуло его; неужели он находится на грани потери рассудка? Ведь когда они вошли сюда, барабаны молчали. Но из-за шума и рева инкубатора, а также вследствие шока, последовавшего за этим, никто не обратил внимания, что происходило вокруг. Может быть, эхо из глубин провожает существо в последний путь? Предостережение это или проклятие?
Гврги пришел в себя, но и на этот раз друзья ничего не сообщили ему про его видения. Они вновь пришли к молчаливому согласию, что не будут переубеждать своего товарища в том, что у него случился всего лишь обморок. Но болотник, по-видимому, и не ждал никакого объяснения.
Бурин изо всех сил рубил дверь. Но с таким же успехом он мог бы бить по стальной плите. Железное дерево гномов, закаленное давно утерянным способом, было настолько прочным, что могло служить в течение веков, так что закаленный и наточенный в мастерских Ингладана топор Бурина не оставлял на поверхности даже царапин.
Наконец гном в изнеможении опустил оружие. По его лицу и рукам струился пот.
- Давай я? - предложил Фабиан, но гном только устало покачал головой.
- Это бессмысленно, - вот единственное, что он произнес. - Это создано гномами…
- А созданное гномами служит вечно! - договорил за него Гврги. Все обратили взоры на болотника, но он только виновато пожал плечами, насколько это ему позволили сделать жабры.
Киму было не до смеха. Барабаны, подумал он. Именно они заманили в ловушку, из которой нет выхода. Неужели теперь их ожидает судьба быть заживо погребенными здесь, под тоннами скальной породы; в помещении без единого окошка между таинственной машиной и непонятными записями; в месте, где самые ужасные кошмары становятся реальностью, двигаться навстречу неизбежному концу, чтобы - после того как закончится вода и будут съедены все припасы и даже сам воздух станет удушливым - подохнуть, как звери в клетке, если только перед этим они сами не превратятся в животных и не вцепятся друг другу в горло?..
Все это настолько живо представилось Киму, что ему стало вдруг трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы довести свои мысли до конца…
- Ну и что господа намерены предпринять? - этот вопрос задала подбоченившаяся и раскрасневшаяся Марина, стоя посреди прохода.
- Пропустите меня! - Грегорин отодвинул её в сторону. Он встал перед дверью и смотрел на неё так, как будто намеревался взломать её одной только силой воли. Но затем фольк услышал звук, доносившийся из уст гнома.
Это было очень низкое, едва различимое гудение. От него вибрировал воздух; казалось, что звучание нарастает, отражаясь от скальных стен. Затем к нему добавился ещё один звук, затем третий и четвертый, так что теперь весь мир был наполнен одним-единственным аккордом, который произносил господин Грегорин.
Пение отзывалось во всем теле, от него гудела голова, звук достигал границ сознания и превращался в кровавую, пульсирующую боль…
Что-то шевельнулось.
Что-то треснуло в двери.
Живое дерево, столетия назад заключенное искусством и пением гномов в форму, которая может служить целую вечность, оживало. Время, застывшее в этом помещении, потекло вспять. Мертвые волокна пробудились. Законы, для которых любой простой - преступление, вновь вступили в действие и заставили действовать приговоренные к вечному сну могучие внутренние силы.
Образовалась трещина.
Звук оборвался. Грегорин пошатнулся. Его лицо стало мертвенно-бледным, и он бы упал, не поддержи его Марина и Гврги, мгновенно оказавшиеся рядом. За те короткие мгновения, что длилось пение, гном, казалось, постарел на несколько лет.
- Дверь, - прохрипел Грегорин, - следите за дверью.
Бурин первым оказался на месте. Он попытался просунуть руку через щель, но отверстие было слишком узким для его пальцев. Затем пришел черед Фабиана. Он дергал и толкал дверь, но она не поддалась. Он попытался сделать то же, что Бурин, однако трещина оказалась для него настолько узкой, что он с трудом высвободил руку.
- Дайте-ка теперь я попробую, - произнес Ким. - Из всех нас у меня самые тонкие пальцы.
Он сунул руку в щель и принялся ощупывать поверхность.
- С той стороны есть ручка! - победоносно воскликнул он.
Все остальное было просто. Хотя дверь трещала и упиралась, совместными усилиями друзьям удалось приоткрыть её настолько, что теперь через неё мог бы пройти даже толстый гном. Они были свободны - или, во всяком случае, выбрались из тюремной камеры в коридор темницы.
Туннель здесь выглядел иначе, нежели тот, по которому они попали в лабораторию: аккуратно вырубленный свод поддерживали консоли. Никакого орнамента на стенах, впрочем, не было. За одним исключением: когда Ким, последним выбиравшийся из лаборатории, бросил взгляд назад, то на внешней стороне двери он заметил вырезанный гномий иероглиф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111