Несколько мгновений он стоял неподвижно, привыкая к тусклому свету, который просачивался через решетку, отделяющую “чистых” от “нечистых”. Гелда сидела на одной из металлических скамеек, наглухо прикрепленных к боковым стенкам фургона. Кроукер рассматривал ее профиль; прямой нос, пухлые губы, длинная плавная линию шеи. Не видя, он угадывал ее темные глаза, тяжелую грудь, пышные бедра, длинные стройные ноги, благодаря которым ее полнота казалась неожиданно привлекательной.— Ну... — Тело Кроукера стадо тяжелым, а язык онемел; он откашлялся и начал снова: — Ну, Гелда, что ты натворила на этот раз?Она повернула голову, и четкая линия ее профиля растворилась в тени.— Кто ты такой, черт подери?Даже в ярости ее голос был глубоким и шелковистым. Кроукеру показалось, что он слышал этот голос только вчера, а не много месяцев назад.— Кроукер, — сказал он, приблизившись к ней. — Лейтенант. Помнишь меня?— Я должна вас помнить? — Тон Гелды стал мягким и томным.— Возможно. Мы однажды встречались. — Кроукер стоял перед ней, видя в полумраке только бледное сияние белков ее огромных глаз. Но он остро ощущал ее присутствие, и это было ему приятно. — Я допрашивал вас в начале лета по делу Анджелы Дидион; мы говорили о вашем отце.— Дерьмо! — даже ругаясь, Гелда оставалась элегантной. Кроукер слышал ее дыхание. — Да, я тебя помню. Пижон с лицом актера Роберта Митчема.Лейтенант коротко засмеялся.— Вы мне льстите! Спасибо.— Не за что. У него такое лицо, будто он прошел через Третью мировую войну. У тебя тоже. Кроукер немного помолчал.— Не возражаете, если я присяду?— Хочешь сказать, что у меня есть выбор? — Не услышав ответа, Гелда пожала плечами. — Мы не у меня дома.— В Саттон Плейс, не так ли? — уточнил он, усаживаясь рядом.Гелда тряхнула головой и выпалила:— Что тут происходит? Ты что, собираешься завести на меня дело?— Это зависит от некоторых обстоятельств.— От каких?Кроукер молча наклонился к девушке, схватил ее правой рукой за запястья, а левой вытащил из пиджака карманный фонарик. Он внимательно осмотрел руки Гелды, стараясь не думать о том, какая нежная у нее кожа.Кроукер отпустил ее и сел на место.— Я мог бы посмотреть и на бедрах, — заявил он. — Или вы сами мне скажете?Запястья Гелды наверняка болели после его хватки, но она даже не попыталась их потереть. Это понравилось Кроукеру — гордости ей было не занимать.— Я колюсь через глазные яблоки, — съязвила она. — Ты, конечно, об этом слышал. Не остается никаких следов. — Гелда повернулась, и на ее щеку упала тень от решетки. Она выглядела подавленной. — Я делаю только то, ребята, что и вы сами. А может быть, и меньше. Например, я не нюхаю кокаин.Лейтенант молча сидел рядом с ней и вдыхал аромат ее духов, пока Гелда не отвернулась и не оказалась снова в темноте.— Вы мне верите? — спросила она робко.Кроукер подумал: в какой степени она играет? Он решил быть с ней откровенным. Все остальное было бы бесполезным и, возможно, даже опасным.— Да, — произнес он медленно. — Я вам верю.— Значит, я могу идти?— Через минуту. — Кроукер не сознавал, что в его голосе появилась нежность. — Зачем вы во все это ввязываетесь?— И разбиваю сердце моего бедного старого отца? — Гелда громко рассмеялась. — Валяйте, что вам от меня надо? — Я просто разговариваю с вами, — спокойно объяснил Кроукер.— Ну конечно. В полицейском фургоне, после облавы.— Вы сами выбрали это место.Гелда молчала, и хотя Кроукер ее не видел, он знал, что она его рассматривает. “Сейчас все может сорваться”, — подумал он и затаил дыхание.Гелда Томкин снова засмеялась, и ее смех звонким эхом прокатился по металлическим стенками фургона. — Хорошо, — сказала она мягко. — Я скажу вам, почему я этим занимаюсь. Просто мне это нравится, вот и все. И потом, это забавно — получать деньги за то, что ты трахаешься. Я актриса, манекенщица — как Анджела Дидион. А это... так, несерьезно.— Правда?Гелда тряхнула головой, и Кроукер увидел, как вспыхнули ее глаза.— Иногда, — призналась она, — я получаю от этого удовольствие. С женщиной. — Гелда подумала о Сорви-голове. — Вас это шокирует?— Не очень, — ответил Кроукер. — А вы думали, что да?— Я не знаю, что вы за человек.— Самый обыкновенный нью-йоркский жлоб.— Это заметно. — Гелда чувствовала, что он ждал этих слов.— Как насчет спиртного? — спросил Кроукер.— А что? — она насторожилась.— По-прежнему много пьете?Гелде почему-то захотелось сказать ему правду, но она вовремя остановилась.— Уже не так, как раньше. Меня подогревает работа.— Никаких мужчин?— Это что, допрос?— Называйте как угодно.— Мне никак не угодно это называть, — отрезала она. — Мне угодно выбраться отсюда.— Не могу вас больше задерживать.— То есть я могу идти?— Да.— Вы ждете благодарности?Лейтенант решил, что все кончено. С таким же успехом он мог вообще не заводить этот разговор.— Вы ни в чем не виновны. Можете идти.Но Гелда не двинулась с места. Кроукер сидел, прижавшись спиной к холодной металлической стене. Он смотрел на свои руки, но видел только слабые блики на ногтях.— Что вам от меня надо?Ее голос звучал так тихо, что на минуту Кроукер подумал, будто ему это чудится.— Ничего, — ответил он мертвым голосом. — Мне ничего от вас не надо.— Так я и поверила.— Ладно. — Лейтенант повернул голову и увидел, что девушка разглядывает его. — Я могу тебе помочь, Гелда.— Что бы это значило?Это значило именно то, что он сказал. Кроукер знал, что она нужна ему не только для того, чтобы выудить сведения о Рафиэле Томкине. Гелда снилась ему уже много ночей. По нему будто пробежал электрический разряд, и Кроукер снова посмотрел на нее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152