Вместо этого она занялась своей одеждой и вскоре выглядела так же, как во время обеда.
Не сказав ни слова, Дзёдзи отодвинул дверь и вышел. В соседней комнате, посреди татами он увидел грузную фигуру Удэ. Дзёдзи заставил себя улыбнуться.
— Добрый вечер, Удэ-сан, — сказал он. Сердце его трепетало. — Кодзо, — позвал он, — ты предложил нашему уважаемому гостю чай?
Удэ отмахнулся от предложения.
— Извините за вторжение, — произнес он своим громовым голосом, — но я спешу. Мне надо успеть на самолет.
Дзёдзи набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и сел напротив Удэ.
— Удэ-сан, — сказал он, — я и представить себе не мог, что этот час настанет.
— Мне очень неловко, но я должен сразу перейти к делу. — Голос Удэ был твердым, как гранит. Похоже, его нисколько не заботила собственная невежливость. — Этого требуют обстоятельства.
— Хай. — Дзёдзи ждал, затаив дыхание.
— Не я выбрал этот час для разговора, так что нам обоим придется смириться со спешкой.
— Мой отец не так вел дела, — сказал Дзёдзи.
— Ах, ваш отец, — воскликнул Удэ. — Самый уважаемый из всех людей на свете. Я все еще оплакиваю его смерть. Его будут вечно почитать в моем доме.
— Спасибо, — сказал Дзёдзи.
— Но ваш отец умер, Дзёдзи-сан. Времена меняются.
Дзёдзи провел рукой по лбу. Она стала мокрой от пота.
Чего хочет Удэ? Дзёдзи не мог не ощущать силы, исходившей от этого человека.
— Что касается дел, — продолжал Удэ, — ваш брат, скажем так, озабочен напряженностью в ваших отношениях. Он знает, как это расстроило бы вашего отца. Масаси-сан решил, что вам лучше поговорить и уладить все разногласия.
Дзёдзи был ошеломлен.
— Извините меня, Удэ-сан, но я знаю своего брата. Сомневаюсь, чтобы он был заинтересован в разговоре со мной. Мы с ним по-разному представляем себе будущее Таки-гуми.
— Что вы, Дзёдзи-сан, Масаси думает лишь об интересах Таки-гуми. И о пожеланиях вашего почитаемого отца, Ватаро Таки.
Дзёдзи приободрился. Если Масаси хочет отдать ему часть Таки-гуми, он не будет возражать. С другой стороны... О том, что могло быть с другой стороны, Дзёдзи предпочитал не думать.
Он кивнул.
— Я согласен.
Удэ улыбнулся.
— Хорошо. Скажем, завтра ночью?
— Работать, когда другие спят? — сказал Дзёдзи.
— Именно. Масаси считает, что, чем скорее вы договоритесь, тем лучше.
— В людном месте.
— Да, — сказал Удэ. — Масаси-сан тоже об этом подумал. Что ж, в такой час выбор невелик. Где-нибудь в районе Кобуки-тё вас устроит?
Район Кобуки-тё находился в Синдзуку, последние десять лет здесь велось оживленное строительство. Первоначально тут намеревались возвести новый театр Кобуки, отсюда и название. Название осталось, но от строительства театра давно отказались. Теперь здесь располагались дешевые рестораны, салоны пачинко, видеозалы, ночные клубы и бордели.
— Там полно заведений типа «поцелуй-меня-голенькую», есть из чего выбрать. — Это были ночные заведения, где официантки не носили нижнего белья.
— Как насчет «А Бас»? — сказал Удэ. — Ничем не хуже других.
Кодзо проводил гостя до дверей, и Удэ сел в поджидавшее его такси. В темноте он улыбнулся. Все прошло именно так, как предсказывал Кодзо Сийна.
Сидя сзади, Удэ представлял себе, как Сийна разговаривал с Масаси по телефону.
— Как вам удастся вытащить на эту встречу Масаси? — спросил Удэ Кодзо Сийну, своего нового хозяина. — Он презирает Дзёдзи за слабость и братом его не считает.
И Кодзо Сийна ответил:
— Я скажу Масаси, что Таки-гуми выиграет, если братья будут изображать единодушие. Когда речь заходит о якудзе, политики и чиновники, с которыми мы имеем дело, не могут избавиться от нервозности. И если они увидят, что двое оставшихся братьев Таки-гуми воюют друг с другом, их нервозность усилится пуще прежнего. Только вчера министр Хакера спрашивал меня, следует ли ожидать неприятностей от якудзы — ведь братья Таки поссорились. Конечно, нет, заверил я его — так я скажу Масаси. Мы владеем положением. Но, видишь ли, я скажу Масаси, что, пока они с братом порознь, могут начаться неприятности. По крайней мере так считают те, кто нас поддерживает.
— Но встреча между Масаси и Дзёдзи не может не кончиться плохо, — сказал Удэ. — Они никогда ни в чем не соглашались друг с другом. Вряд ли сейчас все будет иначе.
Кодзо Сийна улыбнулся своей странной улыбкой, от которой даже Удэ стало не по себе.
— Не беспокойся, Удэ. Делай свое дело. И когда-нибудь Масаси Таки сделает свое.
* * *
— Но это вовсе не завещание, — сказал Майкл. Джоунас протянул руку.
— Дай-ка мне взглянуть, сынок.
Майкл протянул ему содержимое конверта. Это был листок почтовой бумаги с шестью строчками текста. Ни обращения, ни подписи.
Джоунас прочел письмо, посмотрел на Майкла.
— Черт возьми, что это такое? Загадка? — Он ожидал хотя бы намека на то, что Филипп раскопал в Японии.
— Это не загадка, — сказал Майкл. — Это предсмертное стихотворение.
— Предсмертное стихотворение? Ты хочешь сказать, то, что писали, уходя в бой, сумасшедшие пилоты-камикадзе? Майкл кивнул. Джоунас протянул ему листок.
— Ты у нас знаток Японии. Что значит синтаи?
— Под снегопадом (Белые цапли взывают друг к другу) как яркий символ синтаи на земле. — Майкл процитировал предсмертное стихотворение отца. — В Синтоистском храме, — сказал он, — синтаи - символ божественного тела того духа, который, по мнению жрецов, обитает в данном святилище.
— Я не знал, что твой отец был синтоистом, — сказал Джоунас.
— Он и не был, — ответил Майкл. — Синтоистом был мой японский наставник, Тсуйо. Помню, отец как-то навещал меня в Японии. Мы с Тсуйо были в это время в синтоистском храме, для него храм был вторым домом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170