Майкл поднял на нее глаза. Ее просветленное лицо дышало безмятежностью. Майкл вдруг поймал себя на том, что напряжение и тревожное беспокойство, владевшие им все последние дни, исчезли, уступив место спокойствию. Буря, бушевавшая в его душе, улеглась. Он подумал, что это все благодаря Митико, благотворному влиянию ее внутренней гармонии. Слепая словно излучала мир и покой. Он спросил себя, есть ли в его душе обида на Митико. Но не смог ответить. Он понимал, что Митико не может быть разрушительницей домашнего очага, семьи. Ведь, в сущности, вся ее жизнь была подчинена идее укрепления духа семьи. Идее, которая была совершенно чужда его матери. Лилиан всегда вела неутомимую борьбу за себя, она стремилась самоутвердиться везде и всюду, и семья в этом смысле не являлась исключением. С Митико же все обстояли иначе. Именно она указала ему способ преодоления Зеро, той части Вселенной, где Путь воина теряет смысл. Глядя в слепые глаза Митико, Майкл понял, что если он не вернет катану отцу, то пропасть, разделяющая их сейчас, никогда не исчезнет. Дар, полученный им от отца, сослужил свою службу. Настала пора вернуть его. Может быть, Митико попросту знала это всегда. А может быть, как и Майкл, поняла только сейчас. Впрочем, это не имело никакого значения. Важно было одно — она указала ему путь к прощению, путь обретения семьи. И он пойдет этим путем. Но позже, не сейчас. Слишком свежа еще рана, нанесенная отцом.
Одри, прижав к себе Тори, думала над словами Митико:
«Мы все только учимся». Она повернулась к Филиппу.
— Папа, все, что ты сказал о маме, — правда?
— Да. К сожалению, да.
— Она во Франции?
— Я не могу этого утверждать. Из Вашингтона она отправилась в Париж. Остановилась в «Плазе». Но вчера она исчезла из отеля. Евгений Карск тоже пропал. Одному Богу известно, где они могут быть.
Одри крепче прижала к себе Тори, словно ища у нее защиты.
— Мне кажется, я знаю, где они скрываются.
Повисла напряженная тишина. Филипп осторожно поинтересовался:
— Откуда, Эйди?
— Прежде, чем я отвечу, — бесстрастно сказала Одри, поглаживая волосы Тори, — ты мне должен дать обещание, что с мамой ничего не случится. — Она подняла голову и посмотрела на отца. В глазах ее сверкнула ярость. Голос зазвенел, как натянутая тетива. — Для меня не имеет значения, что она сделала. Для меня не имеет значения, что будут думать и говорить о ней. Я люблю ее и не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Филипп кивнул.
— Обещаю тебе.
Одри прижалась щекой к волосам Тори. От девочки исходило тепло, оно успокаивало Одри, придавало ей уверенности в правоте своих слов.
— Она часто рассказывала мне об одном месте. Это был наш с ней секрет. Старинный отель в горах на юге Франции. Неподалеку от Ниццы.
Одри плакала. Тори, почувствовав общее напряжение, повернулась к Одри и прикоснулась к мокрой щеке.
— Мамочка, почему она плачет? Я не хочу, чтобы она плакала.
— Может быть, если ты поцелуешь Одри, ей станет легче, — мягко ответила дочери Элиан.
Тори обняла Одри и со всей серьезностью и искренностью, на которую способны лишь дети, поцеловала ее. Одри теперь плакала, не таясь. Она взглянула на отца.
— Монастырская Гора.
Все, кто сидел в комнате, испытали странное ощущение. Что-то завершилось, что-то доведено до конца. Одри плакала. Перед глазами проходила вся ее жизнь, она прощалась с прошлым, уходящим навсегда.
* * *
За окном цвела старая груша. Каждый раз, глядя на дерево, Лилиан поражалась контрасту между искривленным шишковатым стволом и нежными белыми цветами. Уродливость ствола смягчалась красотой цветов, как темнота ночного неба смягчается молочным светом звезд.
Лилиан и Карск приехали в обитель Блаженных Сердец глубокой ночью. Монастырь располагался неподалеку от Сен-Поль-де-Ванса. Они проехали без остановок десять часов. Прошлую ночь Лилиан и Карск провели в небольшом отеле на берегу Роны. На Лилиан, никогда прежде не проезжавшей по долине Роны, местность произвела самое тягостное впечатление. Серый смог, повисший над рекой, гигантские корпуса атомных станций действовали ей на нервы.
Монастырь стоял на вершине поросшего лесом холма. У подножия раскинулся небольшой городок Сен-Поль-де-Ванс. Городок находился в самом южном округе департамента Альпы Верхнего Прованса. Неглубокое ущелье, в котором он располагался, называлось Волчья Долина. До Ниццы было не больше часа езды. Построенный в начале пятнадцатого столетия, монастырь уже больше двухсот лет не использовался по назначению. Лет тридцать назад один предприимчивый повар из Ниццы перебрался сюда с намерением открыть гостиницу вдали от шумного курорта. Предприятие оказалось более чем успешным.
Рядом с основным зданием сохранилась небольшая часовня. В ней висело белое каменное распятие. По обе стороны от него расположились изъеденные временем деревянные изображения Иоанна Крестителя и апостола Иоанна. Угадывалась явная связь Ветхого и Нового заветов. За монастырской стеной туристы с приятным удивлением обнаруживали великолепный сад. Новый хозяин решил продолжить традиции прежних обитателей монастыря. Оливковые рощи перемежались фиалковыми полянами.
Лилиан пришла в восторг от этого места. Ее пленила древность монастырских стен, очаровала уединенность, почти полная оторванность от мира. В гостинице не было ни телевизора, ни радио. А телефон стоял лишь в кабинете хозяина. Лилиан казалось, что, приезжая сюда, она погружается в атмосферу ушедших столетий, забывает о грубости современного мира.
Но уединенность монастыря вовсе не означала, что за его стенами царит аскетизм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170