«Может наступить минута, — зазвучал в его голове голос учителя Тсуйо, — когда все, чему тебя учили, окажется бесполезным. Когда твое искусство воина не принесет тебе успеха. Тогда твои силы оставят тебя, и наступит время Зеро».
Глядя в неумолимое, искаженное яростью лицо врага, Майкл понял что это время наступило. Он перешагнул грань возможного, он был во власти пустоты, в Зеро. Он понял, что проиграл, так же, как в свое время проиграл его учитель Тсуйо. Его противником сейчас являлся не Сийна, а пустота, ничто, Зеро, настигающее человека на пороге смерти. Смерть дышала за спиной. Ему уже не могла помочь обычная храбрость, обычное человеческое бесстрашие. Храбрость, необходимая для противостояния Зеро, должна быть совсем иного свойства, по сути дела, ей еще только предстояло родиться. Лишь тогда у человека появлялся шанс выжить, выстоять в борьбе против космической пустоты, против Зеро. Лишь тогда человек мог взглянуть в пустые глаза Зеро и сказать «Нет!».
Сийна тоже почувствовал, что конец боя близок. Ноздри его затрепетали, как у хищника, почуявшего кровь жертвы. У него словно открылось второе дыхание и прибавилось сил. Сийна нанес два молниеносных удара и изготовился к решающей атаке. Майкл со свистом втянул воздух, готовясь к смерти.
И тут в комнате прогремел выстрел. Сийна вскрикнул, рука с мечом повисла плетью. Пуля попала ему в плечо. Он обернулся. Враг, о котором Сийна в пылу боя успел забыть, держал в руке пистолет. Майкл отреагировал мгновенно, ударив священным мечом. Сийна почувствовал, как сталь пронзает ему бок. Горячая волна боли захлестнула старика. Призвав на помощь все свое незаурядное умение сосредоточиваться, он заглушил боль. Несмотря на раны, Сийна не отступил. Издав боевой самурайский клич, он бросился на Майкла. Сталь со звоном ударилась о сталь. Но Майкл был уже не тот, что несколько мгновений назад. Он побывал там, где правит тьма и откуда нет возврата. Но ему удалось вернуться, удалось то, что не сумел даже его учитель Тсуйо, — он одержал верх над пустоглазым «ничто». Его рука крепко сжимала меч, он ровно дышал сквозь стиснутые зубы, глаза холодно и беспощадно смотрели на врага. Майкл хладнокровно отражал удар за ударом и, когда Сийна на мгновение остановился, вонзил меч князя Ямато Такеру в сердце противника.
Брызнула кровь. Одри пронзительно закричала. Сийна рухнул навзничь, судорожно глотая воздух. Жизнь нехотя покидала его старое тело. Майкл выдернул меч. Багряная сталь влажно блеснула. Кодзо Сийна упал рядом с телом Масаси Таки. Стекленеющие глаза уставились на меч, которого он так страстно домогался всю свою жизнь и который убил его. Пол вокруг двух трупов был усеян розовыми, синими, серебристыми клочьями разрубленной во время боя ширмы, словно лепестками диковинных цветов.
Молчание было долгим. Майкл подошел к Одри и обнял ее. Издалека доносился едва слышный гул работающей машины. Одри чувствовала себя затерянной в чудовищной пещере где-то глубоко в чреве земли. У нее почти не осталось сил. Если бы Майкл ее не поддержал, она бы рухнула на пол. Брат и сестра молча смотрели на человека, склонившегося над телом Кодзо Сийны.
— Это и в самом деле ты? — наконец хрипло спросил Майкл.
— Папа? — еле слышно прошептала Одри. Человек повернулся.
— С вами все в порядке?
Все трое молча смотрели друг на друга. Филиппа переполняли чувства столь сильные, что он не мог говорить. Как давно он не был вместе со своими детьми! Как давно. И вот — встретился с ними при таких страшных обстоятельствах. Майкл, его сын, вновь и вновь избегающий смерти. Этот старик оказался на редкость крепким орешком. Только совместные усилия двух поколений Доссов позволили одолеть Кодзо Сийну.
Переводя взгляд с сына на дочь, Филипп Досс начал понимать, что трудности еще не кончились. Новая жизнь манила и его, и детей. Но Филиппа вдруг пронзил страх. Примут ли его дети, не отвергнут ли, поймут ли? Сорок лет борьбы с Дзибаном, сорок лет жизни. Немало. Но эта борьба — ничто в сравнении с той задачей, которая стояла перед ним сейчас. Он способен был победить своих врагов, но теперь перед ним стояли его дети, а не враги. Если они отвернутся, он не сможет жить.
— Папа! — Одри бросилась к нему на грудь, едва не сбив с ног, и обняла отца. — Мы думали, ты умер, папа! Ты здесь! С нами! — Одри трясло.
Филипп ласково погладил ее по спине, пытаясь успокоить.
— Моя смерть — всего лишь хитрость.
Он целовал ее волосы, ее заплаканное лицо. Филипп не думал, что так растрогается. Ледяная оболочка, сковавшая его сердце за долгие годы тайной жизни, которую он вел, ограничений, которые он на себя накладывал, стремительно таяла. Он ощущал, как слезы подступают к глазам. Впервые в жизни Филипп не стал сдерживать чувств. Он баюкал Одри, раскачивая из стороны в сторону. Она счастливо всхлипывала. В его сердце любовь к детям смешивалась с глубокой печалью. Филипп сожалел об ушедших годах, о том, что подчинил свою любовь долгу. Только теперь Филипп понял, чего он был лишен все эти годы. Но он все-таки обрел своих детей. Теплое чувство благодарности судьбе наполнило его душу. Филипп открыл глаза.
— Как ты мог пойти на это, отец? — Майкл сам удивился своему гневному тону. Ему казалось, что он совладал с эмоциями. Но при виде отца, целого и невредимого, негодование вспыхнуло в нем с новой силой. — Как ты мог изменить маме?
Одри высвободилась из объятий отца.
— Что ты имеешь в виду?
Майкл, не сводя с отца мрачного взгляда, рассказал ей все, что знал.
Одри повернулась к отцу.
— Я что-то не понимаю. Ты изменял маме?
— Мы оба изменяли друг другу, — устало сказал Филипп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170