ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Только подумай! Что там им понадобилось в клинике?
– Может, это промышленный шпионаж? – предположил Хэм и отложил вилку.
"Неплохо придумано", – мысленно отметил Торнберг. Иногда Хэм и в самом деле удивлял его своей смекалкой.
– Конечно, мы все об этом сразу же подумали. Но тогда почему же злоумышленники даже не дотронулись до папок и досье? – заметил Торнберг, прожигая сына глазами. – Ну а потом оказалось, что воров засекли видеокамерой. – Голова Хэма резко вздернулась, и Торнберг мог поздравить себя, что он все же выиграл сам у себя пари. – Не хочешь ли прокрутить видеопленку? Я прихватил сюда копию.
– О господи, нет.
– Господи, нет, – передразнил Торнберг. – И это все, что ты можешь сказать?
– А почему, собственно, я должен что-то говорить? – взорвался Хэм. – Это вам есть что порассказать!
Торнберг смотрел с холодным любопытством, как его сын пытается выпутаться.
– Мне нет необходимости рассказывать кому-либо о своих делах, – сказал он, тщательно обдумывая слова. – О них красноречиво свидетельствуют мой возраст, деньги и привилегии. Но вот что мне необходимо знать в настоящий момент, так это что замыслил мой сын, вламываясь в мои сейфы и проверяя аппаратуру.
– Я хочу знать...
– Брось эту ерунду, дорогой сынуленька! – произнес Торнберг резко и с такой злостью, что Хэм даже вздрогнул. – Если бы мне надо было оповестить тебя о том, что делается в "Грин бранчес", то я, черт бы тебя побрал, не стал с этим медлить. И если не сделал этого, то только потому, что это не твое дело.
– Ну так я сделал это своим делом.
"Так, так, – подумал Торнберг, – чтобы все это значило? Может, он еще более твердолобый, чем я полагал?"
– Мы должны обсудить вопрос о том, что происходит в клинике, – твердо заявил Хэм.
– Мы должны?
– Да. Ради бога, признавайтесь, что вы повинны в похищении людей, пытках и убийствах. Да вы же просто обыкновенный чертов преступник! Никогда в жизни мне не допереть, как это вы умудрились обвести вокруг пальца целый коллектив блестящих ученых в области бионаук и на каких условиях.
Секунду-другую Торнберг размышлял, стоит ли продолжать по-прежнему вести разговор с сыном в том же тоне. А затем решился: "Да пропади оно все пропадом, если уж ему так хочется, то я и врежу ему в лоб изо всех стволов".
– Боже мой, какой же ты, черт бы тебя побрал, наивный человек, а еще считаешься военным, – загремел Торнберг. – Да за деньги и независимость в проведении исследований, которыми больше нигде и не займешься, они с радостью готовы сделать что угодно. Ты что же думаешь, что люди – ангелы? Ну уж фигушки, дорогой мой сыночек, люди они и есть люди со всеми своими слабостями и недостатками, присущими человеку. Дай только людям, чего им хочется, а они уж за пеной не постоят.
– Ваши слова похожи на девиз самого дьявола. Торнберг на это лишь рассмеялся, но смех его привел Хэма в еще большую ярость. Он обозлился уже в тот момент, когда Торнберг назвал его дорогим сынуленькой, а еще больше, когда отец поднял его на смех.
– Да не получите вы их ни за что, – предупредил Хэм, размахивая пачкой фотографий, которые он выкрал из сейфа в клинике "Грин бранчес". – Дни вашего всемогущества кончились. Я нашел у вас уязвимое место и не ослаблю хватку, пока не согласитесь на мои условия.
Торнберга едва не хватил удар.
– Никому еще не удавалось диктовать мне свои условия и никому не удастся впредь, – заревел он.
Кровь ударила Хэму в голову, и он почувствовал, что в любой момент у него может случиться сердечный приступ. Ему надоело подчиняться приказам старого лицемера, и он больше не мог мириться с его проделками.
– Принять мои условия – самый легкий путь выбраться из угла, в который вы сами себя загнали, – предупредил он. – Вы столько раз нарушали законы, что я уж не в силах и сосчитать. Что вы намерены делать, если эти материалы попадут в руки главного прокурора и он возбудит дело?
– А как это он их сможет получить, сынок?
– Да я сам передам их ему! – закричал теперь Хэм, не сдержавшись, хотя и намеревался вести этот неприятный разговор в спокойной манере. – Да перестань называть меня сынком!
– Вот когда ты перестанешь вести себя как десятилетний бойскаут, тогда я и стану называть тебя именем, каким окрестил при рождении. Кто дал тебе право осуждать меня – жюри присяжных или палач? Ты что же, думаешь, что мир такой, черт бы его побрал, скромненький и порядочный, что мы все должны придерживаться твоих дурацких надуманных правил поведения? Чушь собачья! Хаос – вот нынешний закон. Всеобщий закон.
– Нормы морали устанавливал не я, – горячо возразил Хэм. Он уже понял, что отец умудрился повернуть их стычку таким образом, что сам стал нападать, а сына заставил обороняться. – Если у разных народов мира и есть что-то общее, то это нормы и правила морали.
– Рассказывай эти сказки арабам, – парировал Торнберг, – или японцам. Они даже и не слышали о таком понятии, как мораль.
– Ошибаешься, – возразил Хэм, лихорадочно пытаясь вернуться к обсуждению противозаконных деяний отца. – Может, их мораль и не во всем совпадает с нашей, тем не менее...
– Чушь собачья! Напрасная трата времени защищать тех, кто того не стоит. Нету у них никакой морали, сынок.
– Ради Христа, вы говорите так, будто я – ваш сын и больше ничего!
– А как же иначе? И я был сыном своего отца, пока он не умер.
– Нет и нет, – вскочил с места Хэм. – Я не просто ваш сын, а гораздо больше этого!
Торнберг взглянул на него из-под козырька кепочки и сказал:
– А кем бы ты был без меня? У тебя есть какие-то идеи? Сомневаюсь. Я использовал свои связи и оказал нажим, чтобы тебя приняли в школу, а потом и в колледж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
– Может, это промышленный шпионаж? – предположил Хэм и отложил вилку.
"Неплохо придумано", – мысленно отметил Торнберг. Иногда Хэм и в самом деле удивлял его своей смекалкой.
– Конечно, мы все об этом сразу же подумали. Но тогда почему же злоумышленники даже не дотронулись до папок и досье? – заметил Торнберг, прожигая сына глазами. – Ну а потом оказалось, что воров засекли видеокамерой. – Голова Хэма резко вздернулась, и Торнберг мог поздравить себя, что он все же выиграл сам у себя пари. – Не хочешь ли прокрутить видеопленку? Я прихватил сюда копию.
– О господи, нет.
– Господи, нет, – передразнил Торнберг. – И это все, что ты можешь сказать?
– А почему, собственно, я должен что-то говорить? – взорвался Хэм. – Это вам есть что порассказать!
Торнберг смотрел с холодным любопытством, как его сын пытается выпутаться.
– Мне нет необходимости рассказывать кому-либо о своих делах, – сказал он, тщательно обдумывая слова. – О них красноречиво свидетельствуют мой возраст, деньги и привилегии. Но вот что мне необходимо знать в настоящий момент, так это что замыслил мой сын, вламываясь в мои сейфы и проверяя аппаратуру.
– Я хочу знать...
– Брось эту ерунду, дорогой сынуленька! – произнес Торнберг резко и с такой злостью, что Хэм даже вздрогнул. – Если бы мне надо было оповестить тебя о том, что делается в "Грин бранчес", то я, черт бы тебя побрал, не стал с этим медлить. И если не сделал этого, то только потому, что это не твое дело.
– Ну так я сделал это своим делом.
"Так, так, – подумал Торнберг, – чтобы все это значило? Может, он еще более твердолобый, чем я полагал?"
– Мы должны обсудить вопрос о том, что происходит в клинике, – твердо заявил Хэм.
– Мы должны?
– Да. Ради бога, признавайтесь, что вы повинны в похищении людей, пытках и убийствах. Да вы же просто обыкновенный чертов преступник! Никогда в жизни мне не допереть, как это вы умудрились обвести вокруг пальца целый коллектив блестящих ученых в области бионаук и на каких условиях.
Секунду-другую Торнберг размышлял, стоит ли продолжать по-прежнему вести разговор с сыном в том же тоне. А затем решился: "Да пропади оно все пропадом, если уж ему так хочется, то я и врежу ему в лоб изо всех стволов".
– Боже мой, какой же ты, черт бы тебя побрал, наивный человек, а еще считаешься военным, – загремел Торнберг. – Да за деньги и независимость в проведении исследований, которыми больше нигде и не займешься, они с радостью готовы сделать что угодно. Ты что же думаешь, что люди – ангелы? Ну уж фигушки, дорогой мой сыночек, люди они и есть люди со всеми своими слабостями и недостатками, присущими человеку. Дай только людям, чего им хочется, а они уж за пеной не постоят.
– Ваши слова похожи на девиз самого дьявола. Торнберг на это лишь рассмеялся, но смех его привел Хэма в еще большую ярость. Он обозлился уже в тот момент, когда Торнберг назвал его дорогим сынуленькой, а еще больше, когда отец поднял его на смех.
– Да не получите вы их ни за что, – предупредил Хэм, размахивая пачкой фотографий, которые он выкрал из сейфа в клинике "Грин бранчес". – Дни вашего всемогущества кончились. Я нашел у вас уязвимое место и не ослаблю хватку, пока не согласитесь на мои условия.
Торнберга едва не хватил удар.
– Никому еще не удавалось диктовать мне свои условия и никому не удастся впредь, – заревел он.
Кровь ударила Хэму в голову, и он почувствовал, что в любой момент у него может случиться сердечный приступ. Ему надоело подчиняться приказам старого лицемера, и он больше не мог мириться с его проделками.
– Принять мои условия – самый легкий путь выбраться из угла, в который вы сами себя загнали, – предупредил он. – Вы столько раз нарушали законы, что я уж не в силах и сосчитать. Что вы намерены делать, если эти материалы попадут в руки главного прокурора и он возбудит дело?
– А как это он их сможет получить, сынок?
– Да я сам передам их ему! – закричал теперь Хэм, не сдержавшись, хотя и намеревался вести этот неприятный разговор в спокойной манере. – Да перестань называть меня сынком!
– Вот когда ты перестанешь вести себя как десятилетний бойскаут, тогда я и стану называть тебя именем, каким окрестил при рождении. Кто дал тебе право осуждать меня – жюри присяжных или палач? Ты что же, думаешь, что мир такой, черт бы его побрал, скромненький и порядочный, что мы все должны придерживаться твоих дурацких надуманных правил поведения? Чушь собачья! Хаос – вот нынешний закон. Всеобщий закон.
– Нормы морали устанавливал не я, – горячо возразил Хэм. Он уже понял, что отец умудрился повернуть их стычку таким образом, что сам стал нападать, а сына заставил обороняться. – Если у разных народов мира и есть что-то общее, то это нормы и правила морали.
– Рассказывай эти сказки арабам, – парировал Торнберг, – или японцам. Они даже и не слышали о таком понятии, как мораль.
– Ошибаешься, – возразил Хэм, лихорадочно пытаясь вернуться к обсуждению противозаконных деяний отца. – Может, их мораль и не во всем совпадает с нашей, тем не менее...
– Чушь собачья! Напрасная трата времени защищать тех, кто того не стоит. Нету у них никакой морали, сынок.
– Ради Христа, вы говорите так, будто я – ваш сын и больше ничего!
– А как же иначе? И я был сыном своего отца, пока он не умер.
– Нет и нет, – вскочил с места Хэм. – Я не просто ваш сын, а гораздо больше этого!
Торнберг взглянул на него из-под козырька кепочки и сказал:
– А кем бы ты был без меня? У тебя есть какие-то идеи? Сомневаюсь. Я использовал свои связи и оказал нажим, чтобы тебя приняли в школу, а потом и в колледж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219