Мне стыдно, что я – сенатор.
Салливен вскочил и принялся шагать взад-вперед по ковровой дорожке.
– Я уже начинаю думать, что Готтшалк избрал правильное направление. Ты меня знаешь. Дел, я консерватор, и тем горжусь. К тому же я вышел из либеральной среды. Мой старик всю жизнь проработал на конвейере у Форда. И что он заработал, кроме раздавленных пальцев, плоскостопия да эмфиземы легких? Правда, он помог создать наш профсоюз.
Но я вот что тебе скажу, Дел. Я чертовски рад, что старик не дожил до гибели его мечты. У него бы сердце не выдержало, если б он увидел, что профсоюзники начали задирать нос, отдалились от рабочей среды. А во что превратились наши рабочие?! Что бы мы ни затеяли, японцы могут сделать это дешевле и – что греха таить? – лучше. Чертовы профсоюзы каждые три года требуют все больше денег, стоимость жизни растет, а работы хватает только на четыре дня в неделю. Черт побери, Дел, скажи-ка, может ли отрасль выжить на такой диете? Не может, это ясно. Мы тонем в дерьме. И Детройт – это только первая ласточка. Сейчас рынок требует компьютерных чипов, и не мне тебе говорить, поскольку ты давно имеешь дела с Востоком, кто уже опередил нас в этой области, да так, что нам и не угнаться. Лет через пять мы окажемся в таком дерьме, что нам уже не выбраться!
– Ну, ты прямо как Атертон Готтшалк!
– Совершенно верно! – рявкнул Салливен, вновь плюхаясь в кресло. – Дел, тебе бы стоило пересмотреть мнение о нем. Ему необходим такой вот толстый богатый котище, как ты. Судя по тому, как движется дело, в августе ему потребуется лишь немного деньжонок да некоторое влияние в крупных городах восточного побережья.
– У нас давние разногласия, – сказал Макоумер. – Ты же об этом знаешь, Джек, и все знают.
– Черт побери, это твое личное дело! А я говорю о политике. Ну и что, что он ухлестывал за Джой Трауэр, когда вы были с ней только помолвлены? Что с того? Все мы кобели.
– Я не...
– Слушай, – Салливен наклонился и постучал пальцем по колену Макоумера. – Вчера ночью Готтшалк мне позвонил. Как ты думаешь, чем он предложил заняться моему Комитету? Расследовать, как обеспечивалась в Каире безопасность Де Витта. А теперь что ты скажешь? Я-то знаю, ты считаешь, что с приходом в Белый дом Ланолина к этим вопросам стали относиться наплевательски. Ланолин – просто белая голубица, хочет любезничать с Советами и верит всем их мальчишеским заверениям, в то время, как они при любом удобном случае норовят воткнуть нам нож в спину – руками этих чертовых террористов, которых они же и готовят в Ливане, Гондурасе и Западной Германии. Так же было бы и в Италии, если б эти вонючие Красные бригады не были так заняты разборками между собой, – он в упор глядел на Макоумера. – Дел, я уверен, что пришло время вам с Готтшалком закопать топор войны. Он потянет этот воз. Подбрось ему немножко сальца – и он пройдет. Не могу сказать, что на съезде не возникнет проблем, но теперь, когда Холмгрен преставился – упокой Господи его душу, – все стало намного легче. Дело в том, что демократам опять придется выставлять Ланолина – у них в обойме никого приличного нет, кроме разве что Хикок, да и о нем дальше Иллинойса никто не слышал.
Макоумер откинулся назад и сделал вид, что усердно обдумывает предложение сенатора. Как бы в нерешительности погладил усы, пожевал губами, а затем, когда, на его взгляд, прошло уже достаточно времени, сказал:
– Что ж, предположим, ты меня заинтересовал, Джек. Но я бы хотел кое-что уточнить.
– Это понятно.
– Могу я рассчитывать на тебя? В любое время и при любом варианте?
– Черт побери, конечно!
Макоумер положил руки на подлокотники. Он был замечательно спокоен.
– Позволь мне задать тебе вот какой вопрос, Джек. Насколько ты свободен в выборе курса действий?
Сенатор пожал плечами:
– Все зависит от того, что я считаю верным курсом.
– Резонный ответ, – голос Макоумера стал мягким, почти шелковым. – Но я говорю о кое-чем ином. Например, тебе дают определенную информацию и просят... действовать в соответствии с ней. И ты действуешь.
– Несмотря ни на что?
– Да.
Пышные брови Салливена сошлись на переносице:
– Господи, не знаю... Я выполняю волю партии, когда сот гласен с нею, если же у меня иное мнение, я действую так, как считаю нужным.
Макоумер не ответил. Он нажал на скрытую под правым подлокотником кнопку звонка, и на пороге появился Бен.
– Думаю, теперь можно подавать.
Оба молчали, пока Бен не расставил на столе блюда с едой и два серебряных ведерка с колотым льдом, в котором охлаждались бутылки пива.
– Ну, приступим?
– Чуть попозже, – Салливен чуял запах какой-то сделки и хотел сначала все выяснить.
Макоумер подошел к столу, очистил крабью клешню, окунул ее в майонез и стоя начал жевать. Крабье мясо было восхитительно свежим.
– Скажи-ка, Джек, – как бы между делом спросил он. – Как у тебя сейчас дела в финансовом отношении?
– Отлично, – буркнул Салливен.
– А я слышал другое, – Макоумер очистил следующую клешню. – Дела у тебя идут неважно. Точнее, очень плохо.
– Я же играю на бирже, – ответил сенатор немного слишком поспешно.
– Тебе не везет.
– У меня и раньше такое бывало, но я всегда вылезал.
– Но сейчас ты не выберешься, – Макоумер утер рот и пальцы льняной салфеткой с вышитой монограммой Клуба. Он прямо взглянул в лицо собеседнику. – На этот раз ты увяз слишком глубоко. Твоя жена когда-то была богата, но все ее состояние растрачено, у тебя трое детей учатся в колледже, а один – в медицинской школе. Это тяжелая ноша, Джек, слишком тяжелая. И ты очень далеко зашел. Триста тридцать тысяч! Такой долг переломит тебе хребет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262