Он хотел увидеть эту комнату глазами Рейчел. Каждое утро, просыпаясь, она видела вокруг себя именно эту обстановку. По своему собственному опыту Кроукер знал, что людям нравится просыпаться в окружении любимых вещей. Он посмотрел на портрет Кобейна, потом посмотрел в окно, потом – на фотографию на комоде. Черно-белая фотография молодой женщины экстравагантной наружности. Она была одета в прозрачный виниловый дождевик и прижимала к груди белую пушистую кошку. Кроме дождевика, на женщине не было ничего, только широкий черный кожаный пояс с заклепками. Кроукер встал и подошел поближе. Это была не фотография, а просто вырезка из журнала. Молодая женщина была фотомоделью. Повернув рамочку тыльной стороной, Кроукер открыл замочки, удерживавшие багет. Но на обратной стороне вырезки он обнаружил только рекламу джинсов «Буффало», ни названия журнала, ни даты выпуска.
Отложив фотографию в сторону, он взял в руки другую, оказавшуюся спрятанной за первой, меньшего размера. Это была фотография Рейчел. На ней было атласное платье цвета морской волны с глубоким вырезом. Она была накрашена, а на шее красовалось жемчужное ожерелье, позаимствованное, очевидно, у Мэтти. На этой фотографии она выглядела красивой и совсем взрослой. Похожа на выпускницу школы, подумал Кроукер. Однако лицо ее не выражало счастья. Кроукер вынул из кармана снимок, который подарила ему Мэтти, и стал их сравнивать. На одной фотографии Рейчел была застигнута врасплох. На другой же она намеренно позировала фотографу и выглядела напряженной, почти угрюмой.
Кроукер положил было выпускную фотографию на место, но что-то привлекло его внимание. Оказалось, под ней еще что-то есть. К своему неописуемому удивлению, Кроукер обнаружил под верхней фотографией свою собственную. Он не сразу вспомнил, где и когда была сделана эта фотография, но потом сообразил, что это было в Форест-Хилл, на свадьбе его кузины. Но, насколько помнил Кроукер, он снялся тогда вместе с Мэтти. Поднеся фотографию к свету, он увидел, что левая сторона снимка аккуратно отрезана. Приглядевшись, Кроукер нашел-таки плечо и бедро сестры.
Поставив все фотографии на место, он начал методичный осмотр ее комода, выдвигая ящик за ящиком, проверяя их углы, роясь под стопками черных футболок и хлопчатобумажных блузок, лифчиков и трусиков. Он искал две вещи: наркотики и дневник. Он знал, что девочкам ее возраста свойственно вести дневники, записывать в них все свои тайны. А у его племянницы тайн было предостаточно. Например, кто такой этот Гидеон? Мэтти считала, что это один из ее друзей, а Кроукеру казалось, что он мог быть еще и поставщиком наркотиков. Однако ничего интересного он не нашел, если не считать саше с запахом сирени в нижнем ящике.
Небольшой стенной шкаф оказался полупустым. Там было немного одежды, преимущественно черного цвета, три пары джинсов, две пары высоких ботинок на толстой подошве с высокой шнуровкой типа армейских и множество черных кожаных ремней с металлическими пряжками всевозможных форм и размеров. Кроукеру тут же вспомнилась девушка с фотографии в прозрачном плаще, под которым был надет такой же ремень. В самом углу шкафа он нашел черную кожаную куртку. На спине было выведено от руки белой краской «Манман».
Прямо под курткой на полу валялось то самое атласное платье, в котором она была сфотографирована. Бережно подняв платье, Кроукер повесил его на плечики и тут заметил на полу нечто любопытное. С помощью стального когтя он извлек на свет Божий красный резиновый мячик с прикрепленными к нему шелковыми шнурками. Кроукеру уже доводилось видеть такие штуки раньше. Это был своего рода кляп, которым пользовались сектанты для своих сатанинских ритуалов. Шарик вставляли в рот, а шнуры завязывали сзади на затылке, чтобы человек не мог выплюнуть его.
Кроукер долго не мог оторвать взгляда от резинового мячика. В висках у него стучало. Рейчел превращалась для него во все большую загадку. Когда дело касалось секса, его лозунгом всегда было «Живи сам, и дай жить другим», но это открытие потрясло его. Ведь дело касалось его племянницы, а не какого-нибудь члена секты «хлыстов».
Он вспомнил лицо Мэтти, смущенное и болезненно стыдливое, когда она говорила об отношениях между Рейчел и ее отцом. Теперь Кроукер отчетливо видел во всем этом влияние сатанинской секты, пусть даже только на эмоциональном уровне. А что, если сексуальные отношения Рейчел с Гидеоном не исключали и настоящих половых актов с сатанинскими извращениями?
Наконец, он стряхнул с себя оцепенение и положил резиновый мячик в карман. Ему вовсе не хотелось, чтобы его нашла сестра. У нее и так хватает горя.
Прежде чем продолжать осмотр, Кроукер бережно разгладил атласное платье. Ему казалось совершенно необходимым разгладить все до единой морщинки, словно таким простым способом он мог восстановить тот образ юной девочки, который сложился у него до того, как он обнаружил этот злосчастный резиновый мячик, наполнивший его душу страшными подозрениями.
Потом он методично осмотрел содержимое карманов кожаной куртки. Там он нашел полпачки жевательной резинки, несколько бумажных салфеток, тринадцать центов мелочью и небольшой плотный шарик из алюминиевой фольги. Стальным когтем он осторожно развернул фольгу, внутри не оказалось ничего, кроме следов белого порошка. Он понюхал его, потом осторожно лизнул. Возможно, это был кокаин, но определить это наверняка было невозможно – слишком мало его было.
Засовывая жевательную резинку обратно в левый карман куртки, он вдруг почувствовал что-то твердое под подкладкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145