Я помнил, как хорошо регулировался процесс подъема и спуска воды в соответствии с нуждами фермеров, проживающих по берегам. Но об этом мы сочли вообще неразумным спрашивать у Рапили, ведь это могло оказаться высшей государственной тайной, к которой не имеет права проявлять интересы гость, каким бы почетным он тут ни был.
На второй день плавания по реке мы испытали первое потрясение: мы миновали сожженные руины маленького городка. Я решился спросить у Рапили, что произошло. Абсолютно равнодушным тоном тот пояснил, что город восстал против короля Гейята и необходимо было дать ему урок. Я был потрясен и стал расспрашивать подробнее.
Рапили сказал:
– Да, еще один урок этот проклятым крестьянам-бунтарям. Рано или поздно они еще познают и огонь разгневанных богов, а не только нашего доброго короля. Если только… – Он замолчал.
Еще одно восстание? Что же тут происходит? Пусть Хебрус в своих депешах всегда был осторожен, но должен же он был хоть намекнуть, что Вакаан сейчас испытывает не менее трудные времена, чем Орисса. Но… Рапили внимательно посмотрел на меня, так что я просто поблагодарил его и, извинившись, ушел вниз.
Теперь я ясно видел, что попадавшиеся нам по пути люди – рыбаки, рабочие и торговцы – уже не выглядели такими довольными, как прежде. Некоторые из них, разглядев королевскую эмблему на наших мачтах, отворачивались или просто тупо вглядывались с совершенно ничего не выражающими лицами, словно мимо проплывал не гость, а давно надоевший сосед.
И все реже доносились такие ранее знакомые звуки веселья. Раньше над водой то и дело разносился детский смех. Теперь мы его слышали не часто, а у встречавшихся нам детей выражения лиц казались апатичными, как у людей, имеющих мало радостей в жизни и у которых несчастье является постоянным спутником.
День за днем, следуя изгибам реки, плыли мы по королевству, мимо различных городов. В сменяющих друг друга картинах проступала явная контрастность, которой раньше не было: некоторые земли процветали, тучно зеленея, города жили бурной жизнью; в других местах бросалось в глаза запустение, там жители испытывали трудные времена.
Я не знал, что и думать, и, откровенно говоря, уже начинал побаиваться встречи с Ирайей. Если и этот волшебный город изменился, пострадал под бременем меняющегося времени… мне даже думать об этом не хотелось.
Мы прибыли туда на рассвете, когда окружающее город озеро с тысячью зеленых островов запылало под лучами просыпающегося солнца. Город по-прежнему производил магическое впечатление, и первые лучи солнца, попадая на маленькие призматические зеркала в хрустальных башнях, ослепляли меня, отражались они и от золотых куполов. Пели птицы, а многочисленные фонтаны, поднимая свои плюмажи вверх, казалось, издавали различные мелодии.
Нет, Ирайя не изменилась. И более того, стала еще прекраснее, чем образ, десять лет хранившийся в моей памяти.
Я посмотрел на Квотерволза. На его суровом обветренном лице горца отразилось ребяческое благоговение. Но тут он перехватил мой взгляд и взял себя в руки. Он-то видел все это впервые.
– Здорово?
Квотерволз надолго задумался, прежде чем ответить не торопясь:
– Не так часто приходится видеть то, что, похоже, создали чуть ли не сами боги, не так ли?
Стоящий рядом с ним Рапили, услышав эти слова, незаметно улыбнулся, и я почти прочитал его мысли: это хорошо, что чужестранцы испытывают такие чувства при виде этого зрелища. Разумеется, ни в этом мире, ни в другом ничто не могло сравниться с блеском Ирайи.
Выражение лица Джанелы оставалось непроницаемым. Я подошел к ней поближе и ласково спросил: – А о чем думает моя молодая госпожа?
Она тихо ответила:
– О том же самом, и не важно, что приходится скрывать эти чувства, ведь здесь со мною так обращались… Но это мой дом… И рано или поздно понимаешь, что ошибалась…
Я понимал ее – не важно, сколько зла совершила против меня Орисса, но тем не менее каждый раз, подплывая к ней, я ощущал восторженное состояние.
Но теперь наши мысли занимали не Ирайя и не Орисса. Мы ждали, что же будет дальше. Я спросил Рапили, где нам швартоваться.
– Если бы вы были кем-то другим и если бы не было высочайшего приказа, вы бы отправились, как и все, в торговый порт. Но вы – личный гость короля. Пусть ваш капитан следует за тем судном. – Он махнул рукой в сторону гондолы с черно-белым полосатым флагом. – Вот ваш лоцман. А я вас покидаю.
Гондола прижалась к нашему борту, Рапили бросил на ее палубу ранец и сам перешел туда, не сказав на прощание ни слова.
Судно повело наши три корабля по лабиринту, который составляла система каналов Ирайи. Город раскинулся на многие мили, беднейшие кварталы – на берегах материка, а дворцы – на отдельных островах или искусственных насыпях посреди озер. Ирайя располагалась в искусном беспорядке, как сад, разбитый талантливым садовником, сквозь который ведет петляющая тропинка, и я частенько задумывался, не созданы ли эти острова магией старейшин. Но никто не мог ответить на мой вопрос.
Теперь же я размышлял над правильностью теории Джанелы об отступлении старейшин в сказочные Королевства Ночи. И стрепетом воображал, на что же похожи те края. Неужели же они в своем магическом искусстве так же превосходят здешних магов, как эти – наших, западных?
И не оставляла меня в покое, может быть, абсурдная мысль о том, что если золото состоит из тех же частичек, что и камень, который можно с помощью нескольких слов превратить в то же золото, то что же скрывается за всеми этими изумрудами и драгоценными слитками?
Мои размышления прервала Келе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165