Я хочу, чтобы этим летом вы сопровождали меня
. Мы с вами отправимся в Фес и Марракеш, а затем двинемся на юг. Вы сможете ув
идеть то, о чем только мечтали, познакомитесь с людьми, которых можно не вс
третить за всю жизнь.
Ц Я... я не смогу себе этого позволить. После июня я не буду получать жалова
нья...
Он покачал головой.
Ц Пусть вас это не беспокоит. Проживание в Марокко обходится очень деше
во. Я хочу, чтобы вы поехали со мной, потому что, думаю, время пришло. Вы сдел
али замечательные успехи, но это все же еще только начало. В Марокко вы, на
конец, начнете вкушать плоды. А затем вы будете готовы посетить Клермонт-
Плейс.
Ц Где это? Ц спросил я.
Ц Это то место, где я время от времени встречаюсь со своими друзьями. Там
есть люди, которым я хочу вас представить. Но, как я вам уже говорил, вы пока
еще к этому не готовы. Марокко поможет мне подготовить вас к этому событи
ю.
Долго уговаривать меня не пришлось. Ведь к концу июня я останусь соверше
нно без средств к существованию. Уже сейчас я чувствовал себя неуютно, га
дая: что же будет со мной, когда придется уехать из Эдинбурга и закончить з
анятия с Дунканом. А теперь, оказывается, мне не о чем больше беспокоиться
. Все будет устроено за меня. Я находился в надежных руках.
В начале июня я специально съездил в Глазго на кладбище, где была похорон
ена Катриона. Я взял с собой маленький фотоаппарат и сделал несколько сн
имков. У могилы был неухоженный вид. Родители Катрионы жили теперь в Абер
дине и редко посещали могилу. Я прибрал все, как мог, но от этого она не стал
а казаться мне менее мрачной.
Когда я показал фотографии Дункану, он остался доволен. Он вдруг попроси
л меня дать ему одну. Я выполнил его просьбу, хотя она и показалась мне тог
да довольно странной.

* * *

Уехали мы в начале июля. Из Лондона долетели до Касабланки. Даже при ярком
солнечном свете метрополия эта оказалась невероятно скучным городом, л
ишенным очарования и затаенного лукавства Востока. В первый же день наше
го приезда, когда мы дошли из нашего отеля до грязного, неухоженного цент
ра города, Дункан заметил на моем лице разочарование. Мы хотели зайти в ка
фе, чтобы выпить мятного чая со сладким миндальным молоком.
Ц Здесь нам делать нечего, Ц сказал он. Ц Отдохнем денек и отправимся д
альше.
О Касабланке у меня не осталось никаких воспоминаний Ц только постоянн
ый шум, выхлопные газы, серые здания, усталые люди, ощущение безысходност
и. В этот вечер мы ужинали в ресторане нашей гостиницы. Спал я тяжело, как п
осле снотворного.
На следующий день мы отправились на поезде в столицу Ц Рабат. За то длинн
ое лето я понял, что Марокко Ц это не та страна, которую можно понять и оце
нить за неделю. Я стал постигать ее очень медленно, переезжая из города в г
ород, прислушиваясь к комментариям Дункана. Это было не просто какое-то м
есто, это был целый мир. Для того, чтобы разглядеть его, требовалось вообра
жение. Как только я закрываю глаза, он встает перед моим мысленным взором.
Все вокруг Ц и города, и люди Ц будто прикрыто пеленой. Когда ты снимаешь
эту пелену, сразу начинаешь видеть все в истинном свете.
Сейчас трудно восстановить по памяти события тех месяцев. Теперь я даже
подозреваю, что большей частью я находился под действием каких-то нарко
тических веществ. Дункан привез меня в Марокко не для того, чтобы открыть
мне глаза на мир, а для того, чтобы уничтожить мою душу. Я, как потерянный, сл
едовал за ним, в Гадес
Гадес Ц ад, подземное царство (миф.).
, который он создал для меня из городов и пустынь Марокко. Он, как Вер
гилий, вел меня в преисподнюю, куда только он один знал дорогу.
Мы провели несколько дней в Рабате, дожидаясь документов, разрешающих на
м путешествовать вглубь страны. В это время в Западной Сахаре, на границе
с Алжиром, шла небольшая локальная война, и правительство, которое и в луч
шие времена чинило приезжающим всякие препятствия, сейчас было соверше
нно недоступно. Дункан оставлял меня в гостинице или в кафе, а сам ездил хл
опотать в министерство. Это стоило ему много терпения, а денег Ц еще боль
ше: необходимо было давать взятки. Но он относился к этому легко и даже под
шучивал над местными порядками.
Два раза в день я занимался с молодым человеком, который учил меня марокк
анскому арабскому. У него было нежное девичье лицо и постоянно грустные
глаза. Звали его Идрис. Большую часть времени мы разговаривали на просте
йшие темы, используя те немногие слова, которые были мне известны. Раз или
два он переходил на неуклюжий студенческий английский и рассказывал мн
е о себе и о своих неприятностях. По-моему, он хотел спать со мной, но я кажд
ый раз менял тему разговора.
Чувствовал я себя очень одиноким. В долгие жаркие дни солнечный свет, игр
ающий на реке против моего кафе, ослеплял и доводил до тоски. По вечерам, к
огда становилось прохладно, мы с Дунканом сидели в маленьком закрытом дв
орике с источающей аромат бугенвиллией и читали неразборчивые арабски
е тексты при свете масляной лампы. Заканчивали, когда луна на звездном не
бе стояла высоко над нашими головами, почти теряясь в ветвях высоких пла
танов, а кругом царила тишина.
Затем мы переехали в Танжер и поселились в маленьком доме на улице Бен Ра
йсули, рядом с площадью Пти Сокко. Дом принадлежал Роджеру Вильерсу, стар
ому приятелю Дункана, давнему жителю города. Он был англичанин, переехал
в Танжер в тридцатых годах и знал его в те времена, когда там жили знаменит
ости со всего света.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66