– А ядерных боеголовок это не касается?
– Не забывайте, все это происходило в конце мезолита! – возразил тот. – Целый ворох предрассудков, за которые цеплялись Маги. В то время как мы полировали ритуальные камни в наших святейших традициях, другие изобретали метательные машины для дротиков. Вы спрашиваете меня, почему мы позволили обратить себя в рабство? Численное, техническое и психологическое отставание, – перечислял он, загибая длинные пальцы. – Наши Маги, извечные сторонники пассеизма, привели нас в рабство, как стадо покорных блеющих овец. Конечно, и я должен это признать, в нас, как говорят сегодня, укоренилась мысль, будто противник выше и лучше нас. Мы, горсточка выживших, бледные тени охотников, какими были когда-то, напуганные, объятые страхом перед захватчиками, как слоны перед мышью. Вера в себя – это основная составляющая ярости победителя, разве не так? В общем, – добавил он со зловещим смешком, – мы стали энергетическим сырьем со всех точек зрения. И вот мы здесь, – заключил он, – на Бойне.
– На бойне? – повторил Роман, окидывая помещение новым взглядом.
– Видите эти амфоры по четырем углам алтаря? Мне следовало бы сказать «жертвенного столика». Они служили для сбора крови, которую выпивали во время больших лунных праздников. Желобки в земле – это что-то вроде канализации, по которой текла сукровица, всякие отходы… А мы были закованы в цепи вдоль этих стен, и стражники вызывали нас по одному. Тогда мы погружали левую руку, ту, что от сердца, в жидкий торф, и оставляли на стене отпечаток, чтобы сказать, что здесь жили Люди.
– Почему тюремщики позволяли вам это делать? – удивился Роман, с отвращением глядя на мрачные желобки на полу.
– Чтобы сосчитать нас, – уронил Реза. – Что-то вроде настенного реестра. Столько-то голов скота, столько-то голов гомо неандерталенсис, как вы нас сегодня называете. «Другие», как вы называли нас раньше.
Роман попытался собраться с мыслями.
– Ваш народ тоже потреблял человеческую плоть, в ваших окаменевших экскрементах обнаружен миоглобин, – внезапно произнес Д'Анкосс, по-прежнему лежащий на земле.
Удивленные Роман и Реза одновременно повернулись к нему.
– Вам это неизвестно, – продолжал Антуан, пытаясь изобразить улыбку, – миоглобин – это протеин мышечной ткани человека… и этот протеин может оказаться в экскрементах… только в том случае, если прошел по пищеварительному тракту… – с трудом закончил он.
– У нас вы могли бы стать Магом! – бросил Реза почти любезно. – Они тоже готовы продолжать свои научные споры с почти отрезанной головой! Если это может доставить вам удовольствие, узнайте, дорогой профессор, что мы иногда потребляли печень, мозг и грудные мышцы наших вождей во время ритуальных праздников, чтобы их сила перешла охотникам. Ничего общего с массовым животноводством.
Д'Анкосс закрыл глаза. Столько ответов на вопросы, которые занимали его всю жизнь, а он был не в силах их задать!
– А как вам удалось освободиться от этого рабства? – спросил Роман.
– Просто удачно пал жребий: все из-за ваших бесконечных войн. От поколения к поколению наши победители сами становились побежденными, население ушло из этих краев, и мы вернулись на свое место: в подземелья истории, – закончил он с горечью.
– Но о вашем существовании было известно! Как получилось так, что люди о вас забыли? – не сдержался Роман, поневоле захваченный рассказом.
– Нам повезло, что наши поработители, наши хозяева, если вам угодно, были сами уничтожены во время небывало кровавой войны с захватчиками, пришедшими с востока. Они спрятали нас, как прячут сокровища. Захватчики стерли город до основания и пошли своей дорогой, в надежде на еще большие завоевания. Я говорю вам о маленьких городках с населением в несколько тысяч и о племенных войнах. Мы же сами были тогда всего лишь горсткой в сравнении с тем количеством, какое имеется сейчас.
– Но потом… как вы смогли… ваш внешний вид… – с трудом выговорил Антуан, на губах которого уже пузырилась розоватая пена. Роман с тревогой смотрел на него.
– Мы не большие обезьяны, а люди! – возразил Реза. – Различия между нашими видами не так заметны, а вы для определения того, что называете расами, зациклились на цвете кожи. Очень забавно, однако между европейцем и африканцем раз в десять меньше генетических различий, чем между двумя африканцами разных этнических групп!
– А вы сами, какого были… цвета?
– Он различался в зависимости от широты, от одного до трех граммов меланина. Здесь мы белые, и у наших предков, заключенных под землей, цвет лица был бледнее, чем у северян. Как у многих существующих ныне видов, – продолжал он, – некоторые характерные черты обострились, другие, наоборот, смягчились. Разумеется, на всех уровнях вашего общества работают именно те, чьи отличия незаметны.
– А… смешение рас? – с трудом выговорил Антуан, голова которого была откинута.
– Все как у вас, профессор. Мы не можем скрещиваться с самками вашей расы, – услышал он саркастичный голос Реза.
Значит, они все знали о нем. Все было тщательно продумано, экспедиция являлась всего лишь приманкой. Он закрыл глаза, чтобы хоть немного отдохнуть, одну минутку, чтобы не видеть, как кружатся стены, эти покрытые засохшей кровью и смертью стены. Макс. Он покинул Макса. Он хотел бы, чтобы Макс мог положить свою окровавленную руку на его щеку, оставить на ней след…
– Антуан! – воскликнул Роман. – Антуан! Вы меня слышите?
Да, конечно, он все прекрасно слышал, но ему было лучше вот так, с закрытыми глазами, так мир меньше вращался. И так он был ближе к Максу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98