Десять минут спустя, ворча, появился Маттео, уже вспотевший в хлопчатобумажном зеленом свитере, несмотря на утреннюю прохладу.
– А я-то думал, что мы спешим! – бросил он, проскальзывая под низкий свод и обводя сумрачную пещеру внимательным взглядом.
Он остановился:
– Мамма миа, а это что такое?
– Вот ты нам и скажешь.
Маттео склонился над изрезанными камнями, бормоча вполголоса:
– Эвапорит…… CaSO4 2Н20… Гидратированный сульфат кальция, ничего удивительного, учитывая близость соляной пустыни, гм… да это просто-напросто гипс, сахаровидный полупрозрачный гипс, алебастр, вот!
Алебастр. Так вот чем объясняется беловатая окраска и прозрачность камней!
– Как ты думаешь, это старые камни? – нетерпеливо прервал его Ян.
С недоверчивым видом Сальвани поскреб гипс, вставив лупу в глазную впадину.
– Ну, я бы сказал… приблизительно четвертое-пятое тысячелетие до нашей эры. Но это совершенно не значит, что и надписи были сделаны тогда же. Чтобы сказать точнее, мне нужно сделать кое-какие анализы. Abbiamo il tempo?
– Думаю, есть, – сказал Ян, не дожидаясь ответа Романа. – Думаю, что у нас чертовски много времени, Маттео!
– Не ругайтесь, молодой человек, я это ненавижу! Омар, сбегай, пожалуйста, за моим чемоданчиком. И не торчите за моей спиной, как стервятники, меня это раздражает.
– Хорошо, хозяин! – повиновался Ян, согнувшись пополам. – Мы подождем снаружи, хозяин!
Выйдя на свежий воздух, Роман зажег помятую сигарету «Кэмел» без фильтра, а Ян погрузился в изучение вчерашних набросков.
Пять древних алебастровых камней, несущих непонятное послание.
– Посмотри, – внезапно сказал Ян, раскладывая листочки на плоском уступе. – Если читать традиционным способом, согласно кельтскому алфавиту, получается полная абракадабра, по той простой причине, что люди, жившие в Центральной Азии в четвертом тысячелетии до нашей эры, не могли знать кельтского языка.
– Откуда такая уверенность?
Ян задумчиво посмотрел на него:
– Ну, это само собой разумеется. Никто никогда не находил ни малейших следов кельтской экспансии на Восток до третьего века до нашей эры, а большинство известных образцов огамической письменности были обнаружены только в Великобритании и, как правило, датируются пятым веком нашей эры. А мы здесь имеем камни, которым около шести тысяч лет, с надписями, вырезанными способом, изобретенным четыре с половиной тысячи лет спустя, – заключил молодой человек, хлопая ладонью по листкам.
– Возможно, эта система письменности – делать зарубки на камнях – была изобретена здесь, затем утрачена и вновь изобретена позже, по мере развития миграции и контактов между цивилизациями.
– Возможно, – пробурчал Ян и добавил, скребя подбородок: – Ладно, эти кельты, разумеется, индоевропейцы, пришедшие с Ближнего Востока… но как возможно, чтобы они изобрели свою письменность, а потом забыли ее на пять тысяч лет? Уж это было бы замечено! Ну что там, черт возьми, копается Маттео?
– Он делает свою работу! – прокричал тот, высовываясь из пещеры. – Нет, я определенно слишком стар, – добавил он, потирая поясницу.
– Разумеется, но пока вы еще не соблаговолили удалиться на пенсию, уважаемый учитель, что вы можете нам сообщить?
– Что мне особенно в вас нравится, мой юный Холмс, так это сочувствие к чужим страданиям.
– Поможешь мне придушить этого слабоумного старикашку, Роман? – спросил Ян, потирая широкие ладони.
Маттео безмятежно ему улыбнулся. Скрестил свои пухлые ручки на округлом животе и произнес:
– На первый взгляд, я повторяю, на первый взгляд надписи – современники этих камней, мой юный коллега. Халколит, медный век, так бы я сказал.
Ян взмахнул листками:
– Если все это правда, мы обнаружили бомбу, Сальвани! Еще круче, чем открытие Жирофта.
Жирофт, культурный и художественный памятник пятитысячелетней давности, обнаруженный при раскопках на юго-востоке Ирана, перевернул все имеющиеся до этого представления об истории развития человечества.
– Может, это просто какой-нибудь местный кочевник с помощью таких насечек считал поголовье скота, – заметил Роман. – Или мать семейства эпохи неолита делала учет запасов продовольствия. Столько-то буасо зерна, столько-то ягод, столько-то кусков медвежьей туши…
– Возможно! Все это очень даже возможно. Самые таинственные надписи часто на поверку оказываются неправильно прочитанными фразами, – улыбаясь, добавил Маттео. – И я позволю напомнить тебе, мой пылкий Холмс, что в конце недели нас ждут в Тепе-Сабс. Пусть малышка Лейла отснимет все, что можно, – и вперед!
Ян нервно топтался на месте:
– Неизвестная письменность! На перекрестке Азии и Запада… Да это настоящая бомба!
– Или подмоченная петарда, – поправил его коллега, улыбаясь. – Роман, нам ведь давно пора.
Дополнительная команда, прибывшая из Скопье, ждала их на раскопках городища эпохи халколита, недавно открытого в Тепе-Сабс, неподалеку от Парваша, на пересечении двух больших пустынь в центре страны.
– Найди Лейлу, – приказал Роман Омару, – и скажи водителям, чтобы готовились к отъезду.
– Прихватим один из камней! – бросил Ян, ныряя в пещеру.
– Эй! Но это противоречит всем деонтологическим правилам! – запротестовал Маттео.
– Правила для того и пишутся, чтобы их нарушать! – возразил Ян. – Никогда не знаешь, как может обернуться ситуация. Вспомни, как вышло с Буддами в Бамиане.
Гигантские статуи Будды в Афганистане были разрушены талибами. Никакое свидетельство прошлого не может выстоять перед ненавистью настоящего.
Роман слушал перебранку спутников, как вдруг внезапно его охватило предчувствие неминуемой опасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98