Это ты сделал?
— Что? О чем вы говорите?
— Шарль, это ты сделал?
— Делать вам больше нечего, как только меня доставать! — вздохнул тот. — Зачем мне бросать какого-то дурацкого плюшевого кролика в кастрюлю?
— Чтобы поиздеваться над младшей сестренкой.
— Слушайте, мне скоро шестнадцать. Я давно перерос такие глупости.
— Не смотрите на меня так! — протестующе воскликнул Луи-Мари. — Я тоже этого не делал! Вы что, действительно думаете, что мы тратим время на игры с Энис и Аннабель? Этой мелюзгой, — презрительно добавил он.
— Если не возражаете, мы продолжим, — сказал Шарль, нажимая красную кнопку на пульте.
Шиб молча вышел из комнаты. Может быть, не стоило им верить, но он поверил. Совпадение между тем, что рассказывала Энис, и брошенным в кипящую воду кроликом не могло быть случайным. Ее хотели припугнуть, чтобы заставить... что? Тут Шиб заметил, что стоит посреди холла. Чужак, которому нет места в этом доме. Андрие наверняка вернулся в свой кабинет, Бабуля плачется в жилетку Дюбуа, который без устали высматривает глазками-буравчиками затаившегося демона. Бланш лежит на супружеской кровати, застеленной покрывалом небесного цвета, откинувшись головой на облака подушек, и ее рассеянный взгляд блуждает в сумерках комнаты, словно призрачный корабль, заблудившийся в океанских просторах...
Не зная, куда деться, Шиб вышел на улицу и сел в одно из металлических кресел. Солнце почти зашло, стало прохладнее. Он поднял воротник пиджака и сунул руки в карманы. Ну и денек! Событий хоть отбавляй: убийство Коста; анонимный телефонный звонок; секс с Белой Дамой, его персональным наркотиком; очередная выходка неразборчивого в своих пристрастиях педофила, от которой на сей раз пострадал плюшевый кролик; нервный срыв главы семьи; попытка изгнания дьявола с помощью желатиновых капсул с чесноком... плюс еще грязные приставания Шарля... Да, старина, немудрено, что ты слегка переутомился... С мертвыми гораздо спокойнее, чем с живыми. Окажись здесь Грег, он бы и то выдохся.
Шиб запрокинул голову и различил в небе тонкий бледный полумесяц, похожий на рогалик. Где-то рядом слышалась пронзительная птичья трель. Наконец он заметил и саму птицу — это был поползень, он спускался по стволу мощного вяза головой вниз, постукивая клювом по коре в поисках насекомых. Кругом бурлила жизнь, совершая свой нескончаемый круговорот, и никому не было дела до человеческих горестей. Шиб испытал уже знакомое смутное чувство, что все они— лишь пена на поверхности бездонного океана. Отсюда и вечная тоска, не так ли?.. В этот момент распахнулось окно, и убаюкивающие размышления были прерваны оглушительным шумом выстрелов, взрывов, гортанных криков. Мальчишки все еще забавлялись своей видеоигрой, включив звук на полную мощность. Ощущение было таким же раздражающим, как если бы в мягкий ритмичный шорох волн вдруг ворвалось гудение реактивного самолета.
В промежутке между двумя взрывами Шиб услышал чьи-то шаги по гравиевой дорожке, но даже не обернулся. Ему не хотелось ни двигаться, ни разговаривать.
Внезапно резкая боль пронзила его затылок. Шиб успел лишь подумать, что он полный идиот, и провалился в густую черноту.
Боль. Единственное, что он ощущал. Она сжимала ему голову, словно щипцы, сдавливающие грецкий орех. Ему казалось, что череп вот-вот треснет. Он с трудом открыл глаза, но волны боли накатили с новой силой, отдаваясь даже в зубах. Одновременноподступила тошнота. Шиб опустил веки, подождал несколько секунд, потом снова осторожно приоткрыл глаза. Все вокруг было темным и расплывчатым. Шиб попытался смотреть в одну точку. Прямо перед глазами было что-то коричневое. Он попробовал пошевелить пальцами, и тут оно коснулось его носа. Это была его собственная рука. Он вытянул ее, и она коснулась чего-то холодного и колючего. Гравий. Он лежал на гравиевой дорожке. Вокруг головы растекалось что-то липкое. Кровь? А что, если его парализовало? Шиб приказал ногам двигаться, и они заскребли по гравию. Значит, не парализован.., Надо пошевелить пальцами ног... Но даже это причиняло боль. Шиб провел рукой по лицу. Да, а как там другая рука? Она была вытянута вдоль тела. Он ничком лежал на дорожке. Шиб снова начал всматриваться в темноту перед собой и увидел шины. Мощные первоклассные шины, Руку что-то щекотало. Это была мошка, взбиравшаяся по указательному пальцу. Шиб дунул на нее, и она исчезла.
Нужно встать.
Шиб оперся на руки и чуть приподнялся, но тут же едва не рухнул лицом вниз. Он напряг мышцы, дрожа всем телом, как старый изношенный мотор. Поднялся на четвереньки. Теперь он ясно различал багажник «мерседеса». Еще усилие, и можно будет увидеть крышу.
По-прежнему стоя на четвереньках, Шиб слегка повернул голову— направо, потом налево. С левой стороны снова накатила боль— в висок словно вонзили раскаленный гвоздь. Шиб замедлил дыхание, и боль понемногу стихла.
Уже совсем стемнело. Свет фонаря не достигал того места, где он сейчас стоял. Птица больше не кричала. Окна в доме были освещены. Сколько же времени он здесь провалялся? Он поднес к глазам правое запястье, но тут же вспомнил, что остановившиеся часы без батарейки лежат в кармане. Так или иначе, здесь о нем не слишком беспокоятся... Интересно, они хоть заметили его исчезновение? Незаметный месье Морено, человек-тень...
Шиб на четвереньках дополз до «мерседеса» и, схватившись за бампер, с трудом поднялся. Колени дрожали и подгибались. Какое-то время он стоял, прислонившись к задней дверце автомобиля, ожидая, пока прекратится мельтешение белых пятен перед глазами, понемногу выпрямился, глубоко вздохнул и осторожно подвигал руками и ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104