Бланш следила за ним с легкой усмешкой на губах.
— Я вижу, вы не любитель приключений.
— Просто я не мазохист. Пойдемте.
Бланш медленно встала, помедлив еще несколько мгновений, но тут ледяной душ хлынул ей на спину сквозь разверзшуюся дыру в крыше.
— Мать твою, когда ж все это кончится! — прорычал хозяин заведения.
Велосипедисты подхватили свои средства передвижения и устремились к выходу. За ними направился пожилой мужчина с Филоменой на руках. Она стучала зубами, словно кастаньетами. Его жена между тем о чем-то спорила с хозяином ресторана.
Бланш обогнула столик и приблизилась к Шибу.
В этот момент он заметил катившуюся к берегу огромную волну— настоящую водяную громаду, словно в фильме-катастрофе.
Он протянул руку к Бланш и крепко ухватил ее под локоть.
Волна полностью закрыла горизонт.
Шиб инстинктивно оттеснил Бланш назад. Она протестующе вскрикнула.
Послышался негромкий треск от удара в стекло. Затем по нему во все стороны побежали трещины, и оно с грохотом обрушилось, разлетевшись на тысячу осколков.
Тяжелая масса пенящейся воды докатилась до их ног, захлестнула, как будто собиралась утащить за собой. Шиб вцепился в металлический дверной косяк.
Но волна вернулась назад, с глухим ворчанием, словно сожалея о неудавшемся намерении. Пол покрылся мокрым песком. Бланш истерически расхохоталась.
— Очень смешно! — зарычал хозяин. — Вот сука! Значит, тебе смешно?
Шиб увлек Бланш за собой к выходу. Она покорно последовала за ним. Она больше не смеялась, а лишь слегка поскуливала.
Водосточные желоба были переполнены, и улицу затопляли потоки воды. Шиб обнял Бланш, прижал ее голову к своей груди. Пытаясь отстраниться, она уперлась руками в его плечи, но вдруг бессильно опустила руки. Дождь лил как из ведра, море глухо рокотало. Шиб поднял Бланш на руки, и она разрыдалась.
Он неловко гладил ее волосы и вздрагивающие плечи. Бланш уткнулась лицом ему в шею, и он почувствовал, как ее дыхание щекочет ему кожу. Он еще крепче прижал ее к себе.
Понемногу рыдания утихли. Какое-то время она тихо всхлипывала, потом отстранилась и подняла голову. Краска на ее лице размазалась. Вокруг глаз были черные круги туши. Промокшая блузка прилипла к коже, облегая грудь, спутанные волосы прилипли ко лбу и щекам... Шиб положил руку ей на затылок, стряхивая воду с волос. Бланш еще немного отступила, раскрыла сумочку, словно ища что-то, потом снова закрыла.
Он взял ее за руку.
— Пойдемте.
Бланш бросила на него недоверчивый, почти враждебный взгляд. Шиб пожал плечами. Она последовала за ним.
— Держите. — Он протянул ей полотенце, взял себе Другое. Бланш вытерла волосы, потом сняла пропитанные водой жакет и блузку и выжала их. У Шиба в ботинках хлюпала вода. Бланш сняла туфли и принялась вытирать ноги.
— Я должна быть дома самое позднее в три часа, — сказала она, не глядя на него. Она смотрела в окно, на мрачное серое небо. Потом положила полотенце на холодильник. Было 13.30.
Не делай этого, Шиб. Не делай этого. Это последняя вещь, которую стоит делать.
Он это сделал.
Он подошел к Бланш, положил руку на ее влажное плечо, привлек к себе. Прижался губами к ее губам, влажным и холодным. Она ответила на поцелуй.
Зачем ты это делаешь, Шиб? Вы ведь не животные... Оставь ее, отпусти, остановись, пока еще не поздно...
Но было ясно, что они уже не остановятся, слившись воедино за стеной дождя, словно желая раствориться друг в друге и навсегда исчезнуть.
14.15.
Бланш лежала на спине, обнаженная и абсолютно неподвижная, вытянув руки вдоль тела, похожая на надгробное изваяние. Рука Шиба почти касалась ее бедра — между ними была лишь складка простыни.
Он встал, натянул трусы и брюки. Бланш принялась тихонько напевать: «Мама, у корабликов есть ножки?»
Шиб вздрогнул. Она не произнесла ни единого слова за все то время, что они занимались любовью. Она была сумасшедшей, и он тоже был безумцем, раз поддался ее безумию...
— Сейчас пятнадцать минут третьего, — сказал он, надевая носки.
Бланш вздохнула, потом медленно села, прикрывая груди ладонями.
Шиб подал ей одежду. Бланш оделась, отвернувшись к стене. Потом сказала:
— Боже, какой у меня ужасный вид! Я зайду в ванную, хорошо?
Он заканчивал повязывать галстук— настоящий образец пятидесятых годов, — когда Бланш вернулась. Она выглядела столь же безукоризненно, как утром— в другой жизни, с которой было покончено раз и навсегда.
Она вынула из сумочки ключи от машины, слегка подбросила их в пальцах с нежно-розовым маникюром.
— Думаете, я шлюха?
«Да нет же, вовсе нет, я сам во всем виноват... Только последний мерзавец мог воспользоваться душевным смятением женщины в трауре...»
— Нет. Я... я ничего не думаю.
Он замолчал, не в силах продолжать. Бланш сжала в руке ключи и направилась к выходу.
— Простите меня, Леонар, — сказала она, обернувшись от порога, — но я не смогу вас любить. Во мне больше не осталось любви.
— Я знаю. Это не важно.
Бланш открыла дверь и вышла. Шиб продолжал смотреть на захлопнувшуюся дверь еще добрых десять минут— на белую дверь с блестящим металлическим замком. Раньше он никогда не замечал, что краска начала кое-где осыпаться.
Глава 9
—... и видел бы ты, какую физиономию скорчил Андрие, когда я вышел из ванной в чем мать родила! Грег ухватил полную пригоршню черных оливок и сделал бармену знак принести новую порцию. Дождь прекратился, и солнце снова показалось в прояснившемся небе. Пахло озоном, влажностью, все казалось чистым, свежевымытым. Шиб сидел рядом с Грегом на террасе «Челси», ощущая легкую головную боль.
— А за каким чертом ты поперся в его ванную?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104