С любопытством наблюдая за актрисой, режиссер видел, что, когда кто-нибудь заговаривал с ней, правая рука Банни немедленно взлетала к волосам и пальцы начинали нервно теребить выбившуюся прядь – Майк сам когда-то предложил этот жест, чтобы подчеркнуть внутреннюю неуверенность и душевный разброд Аннабель. Чтобы проверить свою догадку, Майк несколько раз окликал актрису именем героини, и та реагировала точно так, как могла бы вести себя Аннабель.
И хотя во всем этом было что-то неприятное, фильм только выигрывал. Правда, режиссер надеялся, что, как только съемки будут закончены, все вернется на круги своя – ведь Аннабель, доведенная до крайности непомерными требованиями мужчин, совершает в конце фильма убийство. Но это не его дело – сейчас главное – доснять фильм со сложным сюжетом, а они и так уже вышли из графика и превысили бюджет. Эмоциональные проблемы Банни его не касаются.
Майк прошелся по съемочной площадке, мысленно перебирая все, что предстоит сделать. Сегодня снимается кульминационная сцена, и нужно как можно тщательнее все подготовить. Убедившись, что декорации установлены как надо, он решил заглянуть в гримерную, поговорить с Банни и увериться, что актриса находится в соответствующем настроении.
Осторожно переступая через провода, змеившиеся по всему полу, Майк то и дело останавливался, чтобы поздороваться с кем-нибудь из съемочной бригады, поскольку считал необходимым заставить всех работающих над фильмом считать себя неотъемлемой частью процесса съемок. При этом легко достигались дружеская атмосфера, царившая на съемочной площадке, и слаженная работа. Как вредят делу сплетни и стычки, которые часто разъедают другие творческие коллективы!
Подойдя к гримерной Банни, Майк заметил Леверн, рассерженно вышагивавшую взад-вперед перед дверью, и удивленно поднял брови, не в силах понять причину дурного настроения женщины – ведь все шло так гладко!
– Привет, Леверн. Как поживает наша звезда? – весело осведомился он и, не желая вступать в долгие переговоры, пропустил мимо ушей взволнованное «постойте, не надо…».
Хотя Леверн старалась держаться в стороне, Майк почему-то не выносил эту тощую старуху и старался как можно реже с ней общаться. Проскользнув мимо, он, даже не подумав постучать, повернул ручку двери и ступил через порог. Представшая перед его глазами сцена заставила Майка немедленно раскаяться в собственной нескромности.
Его звезда, его прелестная, трогательная, чувствительная Аннабель, перегнувшись через стул, буквально висела в воздухе вниз головой, так что голые ягодицы были подняты высоко вверх. Стоя над Банни со спущенными до щиколоток штанами, Фернандо, тяжело дыша, вталкивался в нее, словно кобель в распаленную суку.
Ко всему привыкший и обычно невозмутимый режиссер, потеряв дар речи, осторожно отступил и поспешно захлопнул дверь.
– Я ведь просила вас не входить, правда? – гневно рявкнула Леверн.
– Какого дьявола эти двое… Что здесь происходит?
– Разве сами не видите? – саркастически бросила Леверн, вынимая из сумочки сигарету и зажигалку дрожащими пальцами.
– И давно?
Леверн пожала плечами и выпустила дым.
– Практически с самого начала съемок. Каждое утро, днем и, если удается, по ночам тоже.
– По ночам? – охнул Майк. – Он что, переехал к ней?
– Только через мой труп. Вчера я сдалась и позволила ему остаться, но пусть эта мразь не думает, что ему все позволено.
– Он чуть не вдвое моложе! – запротестовал Майк, все еще не в силах осмыслить ситуацию.
– Для того чтобы так выделываться, он и должен быть моложе! Господи, как я жду конца съемок!
– Какое отношение имеет к этому фильм?
– Спросите вашу ведущую актрису. Она стоит сзади.
Майк обернулся и увидел Банни, завернутую в шелковое кимоно. Прическа и грим актрисы были безукоризненными.
– Мама! – резко воскликнула Банни. – Я просила, кажется, никого не пускать! Ты же знаешь, по утрам я не желаю ни с кем разговаривать!
Майк, не колеблясь, решил взять вину на себя:
– Она пыталась остановить меня, это я не послушал. Банни, что происходит? Какое отношение имеют ваши с Фернандо дела к моему фильму? – негодующе начал режиссер, возмущенный, что подобные вещи могут иметь какую-то связь с создаваемым им высоким искусством.
Банни раздраженно взглянула на мать.
– Ну… Каждое утро Фернандо дает мне кое-что… для улучшения настроения и цвета лица. – Скромно опустив глаза, она добавила: – Я называю это ежедневной инъекцией любви. До сих пор они прекрасно помогали. Как вы считаете?
Майк, не в силах прийти в себя от изумления, попытался осознать сказанное.
– Боже, помоги мне, я все понял! – пробормотал он и поспешил отойти, бросив через плечо: – Жду вас на площадке через две минуты!
Банни побежала в гримерную и с помощью матери натянула костюм. Никто не сказал ни слова, пока не ушла актриса. Потом Фернандо, мывший кисти в раковине, поднял глаза:
– Чертовски надоело это дерьмо! Вы должны мне больше двух тысяч баксов, и я хочу получить свои денежки!
– Я вам ни цента не должна сверх того, что уже заплатила!
– До того как я прикоснулся к вашей доченьке-нимфоманке, вы обещали отстегивать сотню баксов за каждый раз, когда я ее трахну. Не пытайтесь меня надуть.
Леверн вытащила из сумочки стодолларовую банкноту и швырнула ее на столик.
– Вот ваш гонорар за сегодня! Когда мы заключали соглашение, мне и в голову не пришло, что вы собираетесь проделывать это утром, днем и ночью. Я говорила, что плачу за один раз, только за один раз в день, и это все. Не нравится – держите свои причиндалы в накрепко застегнутых штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133